Краткая информация об отеле «Al Samaka Beach»
Отель «Al Samaka Beach» находится в районе Променад, в 6 км от аэропорта города Хургада и является частью комплекса, состоящего из 2 отелей: «El Samaka Beach» и «El Samaka Сomfort».
Отель был открыт в 1986 году, последняя реновация проводилась в 2016 году. Общая площадь территории составляет 6.6га.
Справа от отеля «Al Samaka Beach» отель «Princess Palace Hotel & Club» 3*, слева – пустырь(! ).
Номера
Номерной фонд отеля насчитывает 163 номера. В номерах представлено: центральный кондиционер, мини бар, сейф, душ, фен, телефон, спутниковое TV (русские каналы), балкон или терраса. Номера категории «Standard Rooms» - площадью 32 кв. м..
Питание
В отеле две концепции питания: HB - Главный ресторан: завтрак и ужин, шведский стол. Все напитки за дополнительную плату и All inclusive - завтрак, ужин – шведский стол, вино местного производства – во время ужина не более двух бокалов на человека.
Напитки.
Лобби бар 10:00 – 23:00. Бар на пляже 12:00 – 15:00. Бар у бассейна 10:00 – 17:00. Местное пиво - в стаканах (только две бутылки в день)
Услуги. Развлечения, спорт
25 июля 2015 года. Суббота
Киев. Накануне вылета
День начался как обычно. Проснулся рано, полюбовался красотой восходящего солнца и тут же сравнил с «постным» до предела восходом в Египте, где даже утренней зари нет как таковой. Хотя я уже две недели после Египта в Киеве, у себя на Родине, но шлейф воспоминаний продолжает незримо тянуться от тех впечатляющих восьми днях, когда я был на Красном море: и хороших, и плохих, и не очень. Конечно же, несколько обидно, когда за тысячу баксов приходится испытывать ещё и некоторые неудобства. Но все эти неприятности к концу дня показались мне плодом моего эгоизма и слишком высокого мнения о себе. И я снова начал мечтать о Красном море.
Но всё это будет потом. А ныне я стою на балконе у себя в оболонской квартире и любуюсь прелестью утренней зари. Затем перевёл взгляд на кучерявые шапки крон массива рощи, на синь воды залива Днепра и подумал: « Картины мира настолько разнообразны и по яркости впечатлений, что можно описывать это и писать об этом до бесконечности. Так же, как фотографируя каждый раз Природу, никогда подобной она не будет: снимки всё время будут разные. Но это всё задел для моего творчества «на потом». А ныне, с самого утра, моя мысль привязана к сегодняшнему вечеру, когда я снова буду в Египте на Красном море...
Итак, дождавшись полудня, я начал активно суетиться с одной лишь целевой мыслью: аэропорт, самолёт и я вовремя в нём – всё, что от меня зависимо. А дальше – всё как запланировано в таких случаях турагентством, за малыми, уточняющими мною, деталями.
Не вдаваясь в несущественные детали (хотя, при особом таланте, из каждой такой детали можно было бы сделать шедевр писательского творчества), я констатирую, что к десяти вечера я уже сидел в самолёте и слышал ровный гул его двигателей. Для меня полёт в самолёте уже стал чуть ли не обыденным явлением: в один месяц три довольно длинных (более трёх часов) перелёта и четвёртый в начале следующего – это уже слишком… Поэтому следующие, после первого, полёты были менее впечатлительные и не нашли отражение в моих путевых записях.
Аэропорт «Борисполь»
Приехал очень рано. Сижу. Жду регистрации. Расположился в удобном мягком кресле у пункта регистрации и потому позволяю себе мыслить, абстрагируясь, не обращая внимания на мелочи и держа в поле зрения то место, где начнётся создаваться очередь на регистрацию, чтобы быть в числе первых и получить в самолёте более приличное место, нежели прошлый раз – в хвосте у туалетов.
Аэропорт – тот же вокзал, только солиднее и по масштабам больше. Нет бомжей – наверное, им дорого сюда каждый вечер ездить, чтобы здесь с комфортом переночевать. Да и контроль у самого входа – похлеще любого милицейского на железнодорожном вокзале. И потому они там, а мы без них – здесь. Не знаю, как они, но мы без них себя отлично чувствуем.
И запах свежий. Хоть на улице и жарко – более тридцати выше нуля. Не слышно запаха потных тел и стоячих носков в свободном состоянии. Возможно, потому что контингент весь интеллигентный и работают кондиционеры, а рядом, на втором этаже, за паспортным и таможенным контролем «Дьюти-фри», где усиленно распыляются «шаровые» одеколоны и духи самых знаменитых брендов мира. Естественно, всё распылённое оседает на ценниках и выуживается из карманов отечественных «интуристов». Индустрия по изыманию денег из, вырвавшегося из тисков повседневности, туриста, началась. Далее она продолжится отельным гидом, навязывающим вам туристические поездки по двойному тарифу, незаконно обвиняя всех, у кого дешевле - мошенниками и проходимцами. Далее – всеми торговцами на торговых площадях и улицах, привлечёнными вашим белоснежным, пока ещё без следов первого загара, тела, как акулы кровью. Они знают, во-первых, что у вас много денег (даже после «Дьюти-фри») и не верят вам, если вы говорите им «Ноу мани» (нет денег), во-вторых, вы неискушенны и неопытны, и потому легко попадёте им на крючок и т. д.
Но это будет потом, уже на второй день после вашего прилёта в Шарм-Эль-Шейх или в Хургаду. А пока мы с вами ещё только на первом этаже и ждём регистрации.
Блестит зеркальный гранитный пол. По нему легко, как на воздушной подушке, скользят тяжёлые тележки, гружённые под самый верх чемоданами. И движутся они в результате лёгкого нажатия, как кажется, всего лишь одного пальца пассажира. При этом поневоле сравнивая с грузчиком на железнодорожном вокзале: вспотевший от напряжения мужик толкает сою тележку с таким же количеством чемоданов и так ему тяжело, что невольно по-человечески становится жалко его и хочется ему подсобить…
Ум, постоянно ищущий причинно-следственную связь в любом явлении, подсказывает, что все мы, тысячи пассажиров различных авиакомпаний, оплатили этот комфорт, и он заложен в цене билета на самолёт. Вот потому он гораздо дороже билета любого наземного транспорта на то же расстояние, хотя себестоимость ниже…
Если всмотреться в лица, то столько разных национальностей можно различить! И невольно подумаешь, что попал не в аэропорт, а на Всемирный слёт представителей всех народов, народностей, наций и национальностей! Только не понятно, почему так много русских? Наверное, это предзнаменование великих социальных катаклизмов: в Москве, на Красной Площади скоро ожидать Майдан, подобно тому, как был у нас в прошлом году. А с привязкой к реалиям нынешнего аэропорта «Борисполь», начинаешь понимать, что это объявили посадку на самолёт на Москву и все россияне собрались со всего аэропорта, чтобы покинуть Украину. После такого факта моё образное мышление представило другую, противоположную картину: россияне срочно уезжают с Украины, видимо, по причине активизации «Правого Сектора» и других националистических сил. С этим и связано «массовое переселение народа»…
Постепенно несколько сот галдеющей и суётной толпы россиян просочилась сквозь сито регистратуры, не оставив на первом этаже аэропорта ни одного пассажира, всех их поглотил московский самолёт и они взмыли в небо, к себе на родину. А я по-прежнему продолжал ждать начала своей регистрации.
Но вот, настала и моя очередь: чуть больше, чем за два часа до вылета моего самолёта в Хургаду, появились первые люди в очереди на регистрацию. И я поторопился занять очередь. Ведь по прошлому опыту я знал, ждёт последнего в этой очереди. Сейчас предоставляется случай и свободное время, пока не началась регистрация, рассказать об этом.
Итак, будучи последим в очереди на регистрацию, обеспечиваешь себе долгое и нудное стояние в очереди, около часа. Но это не самое плохое, что тебя ожидает. Хуже всего то, что тебя посадят на все три часа полёта в самом конце самолёта, в последнем ряду, у туалета, да ещё и, оторвав от твоей любимой, если ты её с собой взял на курорт. Именно, предпоследнее больше всего и озадачивает. Тут же, для аналогии, можно представить последнее купе в поезде. То же самое: и постоянное гуркание дверью, и очередь в туалет, практически всех, особенно новичков – не даже с целью использования по назначению, а просто из любопытства, что и как это работает на высоте 1.000 метров. И в результате почти каждую минуту слышишь всасывающие с присёрбом громкие звуки, как будто какое-то огромное чудище пытается поглотить вместе с водой из унитаза всё то, чем ты его одарил. Незавидная роль этого «проглотита»... Единственное существенное отличие от поезда в том, что нет запаха. И это немного успокаивает. И ещё одна маленькая, но, всё же, неприятная мелочь: при попытке откинуть кресло из сидячего в полулежащее состояние, вдруг обнаруживаешь, что сделать это невозможно: спинка кресла упирается в заднюю стенку туалета. Это дополнительная бесплатная «прелесть» этого места…
Поселение в номер. Номер
Во время поселения я увидел хитрую уловку по изыманию «лишних» денег у курортников. Представьте себе, после длительных и изнурительных перелётов, тем более, глубокой ночью вас поселяют в самый отвратительный номер, что есть не только в данном отеле, но и на всём белом свете. Кроме огромных тараканов и муравьёв, по номеру могут шастать, как у себя дома, ящерицы и даже крысы. Точнее, они – у себя дома, а вы оказались у них в гостях. И потому у них соответствующее отношение к вам…
Вы, естественно, возмущены и тут же, за полночь бежите к менеджеру на службу портье (reception) с требованием предоставить нормальный номер. Клерк же, с неизменной улыбкой и максимальным вниманием и учтивостью, извиняясь, предлагает подождать до утра или намекает на возможность решения проблемы сейчас за десять долларов. А куда вам деваться. Вы соглашаетесь. Здоровье, а может быть и жизнь, дороже… Вы поселяетесь в нормальный, как и положено, номер и с блаженством засыпаете… А ваш первый номер-террариум с ужасным ремонтом и не убираемый в последние полгода ждёт следующего незадачливого клиента, чтобы работник служба портье (reception) с его (номера) помощью снял с клиента очередные десять долларов… Не знаю, как в четырёх- или пятизвёздочных отелях, но в трёхзвёздочном, как например «Al Samaka Beach», это успешно, и выгодно для себя, практикуют.
Имеются номера в бунгало, но я бы не советовал на них соглашаться, особенно со стороны пустыря (это слева). Мало того, что с болота пустыря и днём и ночью комарьё лезет (сетка на окне не помогает), так ещё и разная живность. Эти бунгало построены как монашеские кельи, вид внешний и внутренний такой же, да ещё и маленькие окошечки.
27 июля 2015 года. Понедельник
Первый день в отеле. Встреча с отельным гидом.
Мой первый день на Красном море прошёл насыщенно.
Но встретить восход солнца, как планировал, не получилось. Проспал. Это и понятно: полдня в аэропортах Киева и Египта, более трёх часов в воздухе, на высоте 1.000 метров (даже представить страшно, не то, что лететь! ). ночью по прилёту – суета с поселением, проблемы с номером…. И потому уже утром, сквозь сон, решил перенести это мероприятие встречи Солнца на египетской земле на завтра.
Проснулся около шести по местному времени, за час до завтрака. Но солнце уже давно выскочило из-за горизонта и устремилось вверх, в сторону своего зенита. Пока ещё не вжился в местный световой день: темнеет рано – в шесть уже темно, а светает – поздно или рано – трудно понять в этом загадочном Египте. Может, это зависит от широты. Ведь в Санкт-Петербурге в это время начинаются белые ночи, а я ныне нахожусь ближе к экватору, нежели в Украине… Всякое может быть…
С утра первым делом – море, а всё остальное – потом. Море мне понравилось. Ксьати, море не может не понравиться. Хотя в Хургаде оно значительно скуднее своими обитателями, по сравнению с морем в Шарм-Эль-Шейхе. Нет тех разноцветных рыбок и в таком огромном количестве. Особенно, когда их кормят кусочками хлеба из местного ресторана, что запрещено.
После купания ознакомился с территорией отеля: очень большая и ухоженная. Понравилось: много зелени и огромные пальмы. Как для трёхзвёздочного отеля - плюс, даже по сравнению с предыдущим, где я был, отелем категории 4*.
Режим дня обычный для подобных курортов: три временные реперные точки: завтрак, обед и ужин с привязкой к конкретному времени. Остальное – свободное время, делаешь что пожелаешь. Конечно же, купаешься в море и загораешь. В самую жару сидишь под кондиционером – в номере или в баре. А при особом желании – спишь в любое удобное время суток, а оно здесь любое есть удобным.
В первый же день, с утра, встречались с нашим персональным гидом от «Anex tour». Он порядком надоел со своим навязчивым предложением экскурсий, завышенными в два раза, по сравнению с аналогичными ценами экскурсий тут же, за углом нашего отеля. Это первая моя встреча с навязчивым сервисом, со стремлением без каких-либо морально-этических правил, наглой попыткой изъять у меня свободные доллары в количестве от пятидесяти до трёхсот за каждую экскурсию. Но я, к своему счастью, от этого соблазна с применением гидом НЛП, внушения и прочих «штучек», устоял. Но, в то же время, с интересом наблюдал, как за столом шуршали купюры большого и малого достоинства, переходя из карманов курортников в карман гида. Как будто это был не столик в Lobbe Bar, а игровой стол с крупными ставками в каком-то игровом заведении Хургады. Была попытка активно вмешаться в этот процесс мошеннического изъятия денег у доверчивых курортников, но побоялся, что меня могут побить, и, может быть, больно и ногами, - где-нибудь в стороне от любопытных глаз. Ведь ставки немалые. К тому же процесс шёл добровольно, с обеих сторон по взаимному согласию. Никакого насилия (физического) не было. Хотя значительное насилие психологическое было явным и очевидным стороннему наблюдателю.
28 июля 2015 года. Вторник
Жаровня на бетонных улицах Хургады
На второй день, сразу же после обеда, решил с одним из отдыхающих из Беларуси пройтись по центральной улице того местечка, где находится наш отель «Al Samaka Beach».
Жара – ужасная. Тем более, в этой каменной трубе – длинной улице с белыми зданиями, как зеркало отражающие на тебя весь жар солнца. Людей – ни одного человека, только иногда появляются один-два таких же европейских идиота, как мы. Но всё же, есть польза от такого несносно «жаркого» полуторачасового похода в duty-free (у меня двухдневная льгота его посещения со дня прилёта). И не только в части покупок, а главное я увидел этот район Хургады, да и весь Египет, в натуральном свете, без отвлекающей ночной рекламы. И впечатление не из приятных. Половина торговых мест – закрыто на ремонт. Отдельные большие участки, по нескольку гектаров дорогих земельных участков у самого моря – пустуют в виде мусорных пустырей, отгороженных от основной улицы высоким забором из редких металлических прутьев. И это 2015 год, ещё до оправдания такой ситуации кризисом. По тому, что я увидел, могу сделать заключение, что Египет в целом и Хургада, в частности, не пользуется особой привлекательностью как для местных крупных (если таковые есть), так и для иностранных инвесторов. Я сравниваю с Киевом, который в этом отношении сильно опережает Египет. Даже, несмотря на то, что климатические условия и возможности туристического бизнеса в Египте значительно выше и со всего мира туристы везут сюда доллары. Весь вопрос: куда эти деньги деваются? – Может бать, так же, как и у нас, разворовываются чиновниками, приближёнными к власти и у власти? .. Ведь Восток всегда по-особому любил и продолжает любить роскошь и золото… Я имею в виду шейхов, ханов и прочих властелинов восточных земель. А нищие в низах люди – это по-прежнему для них рабы, только с некоторой физической свободой…
Порядком устав и весь мокрый, как будто я в одежде только вылез из моря, я, после некоторой «просушки», погрузился в удобное кресло лобби-бара. И продолжил начатую вчера дегустацию местных, так называемых, крепких (а на самом деле слабых, до 25°) напитков с целью определить: что здесь приемлемо для употребления. В итоге, что все предлагаемое – бодяга, я определил не только по вкусовым качествам, но и по уровню цен настоящих напитков в «Дьюти-фри» и местных - с такими же названиями и этикетками: они отличаются в три и выше раз в долларовом исчислении. Но сегодня, чтобы не мешать напитки, довольствовался только ромом, запивая его «Спрайтом». И это удовольствие длилось более двух часов вперемешку с общением с одним мелким предпринимателем из подмосковного Сергиева-Посада. А с этого момента – более подробно в эссе «Русская натура» (см. далее).
О женщине и олюбви
Женщина на курорте
Со времён СССР, когда я давно не был в роли одинокого холостяка на море, многое изменилось. Почему в роли одинокого холостяка? – Да потому что только тогда перед тобой может открыться тайна женщины, которая при других обстоятельствах и в других местах прячет своё сокровенно женское глубоко под панцирем непроницаемой ракушки-домика.
Я достаточно хорошо знал женщину 80-х и 90-х прошлого столетия. Тогда, ещё советскую женщину, так как она резко за пару лет, в начале 90-х, не могла измениться. И о ней написал много книг и афоризмов. Но за эти двадцать лет многое изменилось.
Раньше был социализм. И почти у каждого работающего, в том числе и у женщины, были реальные возможности побывать на отечественном курорте в Крыму или на Кавказе, да ещё и по льготной профсоюзной путёвке всего за пятнадцать-двадцать рублей целых двадцать четыре дня! Я также тогда множество раз бывал на море, устраивая себе такой отдых даже на всё лето: с мая по сентябрь месяц. И потому всё написанное мною о женщине - правда, потому что писалось с натуры.
Но прошли времена. Многое изменилось, для большинства не в лучшую сторону. Произошла, прежде всего, социальная поляризация всего населения. Была исключена социальная уравниловка и дан старт для роста в материальном направлении. К тому же для этого были все условия и возможности почти у каждого. Но немногим удалось воспользоваться этим в полной мере и обрести возможность бывать на любых курортах мира, кроме «бюджетных» курортов в Турции, Египте и Тунисе.
Среди успешных бизнесменов, совсем малая доля – женщины. Это и понятно. Не во всех бизнес-сферах она может себя проявить так же настырно и, порой, с долей наглости и попрания основных морально-этических норм, как мужик. На то она и женщина. Натура у неё совсем другая. А нет бизнеса, нет и средств для ежегодного курорта.
Ныне везут на курорт женщин мужики в составе пар молодоженов – пока и пыл и страсти к своим молодым жёнам накалены до предела. В то же время в среднем возрасте редко встретишь семейную пару на курорте: «Мало того, что эта «старая заноза», дома надоела, так ещё тратить доллары, чтобы везти её чёрте куда, чтобы и там она отпуск тебе испортила! Какой смысл и где логика? », - так думают большинство женатых со стажем мужиков. И наслаждаются на курорте обильным возлиянием крепких спиртных, иногда ухаживанием за свободными дамами из числа отдыхающих: «Курортный роман – не измена вовсе, если нет продолжения после…» И они относятся к категории Волков: рыщут и находят себе женщину. Так поступают и те, кто не хотят излишне тратиться, везти с собой женщину: будь она женой или любовницей: на курорте найдут, так как чувствуют свою неотразимость. Если последнее не удастся, то также уходят в запой – единственную радость жизни.
А мужики, у которых есть любовницы и достаточно материальных средств, везут их с собой на курорт. Это, как в старом анекдоте, - Львы!
И только старички едут на курорт семейными парами, везут с собой своих бабушек: страсти давно улеглись, всё в жизни испытано и ничего нового ждать бессмысленно, да и не хочется. А так всё же спокойнее…
1 августа 2015 года. Суббота
Отдых на Красном море и женщины
Снова назойливая мысль не даёт покоя, что уже прошло полсрока моего отдыха – так быстро и незаметно, что диву даёшься: как могло так произойти. И почему нет никакого средства, чтобы остановить это, не в меру жестокое, время. И я чувствую, что также быстро, если не ещё быстрее промелькнут оставшиеся мои семь курортных дней, и я снова буду один, совсем один в своей киевской квартире на берегу Днепра. И единственная радость для меня в моём холостяцком отшельничестве будет появление моей единственной и любимой - Музы. Только весь вопрос: Как долго она будет со мной и не оставит одного на съедение уже безмерно длительному времени абсолютного одиночества. Ведь только из-за ревнивой Музы, я не могу быть ни с одной реальной, физической телом и душой, женщиной.
Вот и здесь, в Хургаде, чтобы компенсировать ужас многолетнего одиночества живым общением, особенно с женским полом, я проявил себя самым общительным и компанейским мужчиной, независимо от возраста собеседниц: от двадцати до семидесяти лет. Моя, как утверждают окружающие, незаурядная способность общаться с женским полом, как одинокими, так и замужними (если того позволяют рядом присутствующие их мужья) не даёт мне скучать. Одна-две брошенные фразы тут же открывают канал для лёгкого и непринуждённого общения. Плюс значимости общения со мной придают некоторые тонкости и секреты отдыха в данном отеле, которыми я, уже как наблюдательный и опытный старожил, делюсь с жаждущими их познать женщинами. Не прочь я воспользоваться и «высокоумным» шаблонами, которые я накопил за многие годы моего отдыха в Крыму, в Алуште. И потому многие женщины считают меня интеллектуалом. Но это, как я считаю, внешний, показной интеллект. А что внутри у меня – даже я сам не знаю. Но я иногда всё же вспоминал свой же афоризм: «Боюсь рот открыть и молвить слово, а вдруг мой собеседник окажется умнее меня». Но Природа, море и отдых упрощают многие условности. И даже те, которые в обычной жизни кажутся явно недопустимыми, на курорте, в местах расслабления той пружины, которая постоянно сжимает человека и держит его в постоянном психологическом напряжении, по-настоящему расслабляются. Именно здесь, на курорте, в наибольшей степени и проявляется стремление человека к свободе, вопреки сковывающим запретам и условностям. И я в этой связи выступал в роли психотерапевта, как катализатор этого процесса психологического расслабления и высвобождения личности.
Здесь, в Хургаде, я подружился не только с женщинами, но и нашёл общий язык с рядом российских знаменитостей: с детским писателем Сергеем Еремеевым, с редактором толстых уральских журналов Сергеем Секесовым, бизнесменом Юрием К. и другими. Был не прочь пообщаться и сдружиться и с подмосковными королями (так они себя называли) преступного мира (см. моё эссе, ниже: «Русский характер»). И это притом, что для многих Украина была, чуть ли не врагом, в связи с проблемами оккупации Крыма. На эту формулировку абсолютно все россияне довольно таки резко реагировали. Войну же на Донбассе – почти все её осуждали, ведь там гибли и российские граждане. Тем не менее, даже в таких сложных политических ситуациях мы находили общий язык и приходили, как говорил Михаил Горбачёв, к «консенсусу».
Бетховен и Красное море.
Жаворонок в летнюю пору просыпается очень рано. Чуть свет, и его трели слышны высоко в небе. Эти песни жаворонка я слышал в свои шесть или семь лет в степи Днепропетровщины возле реки Волчьей. И я долго не мог налюбоваться бескрайней степью, разнообразием трав и их запахов, а также колокольчиком высоко в небе, как будто само небо изливало на землю этот серебристый звук песни жаворонка. Может быть, уже тогда я сам стал жаворонком…
Сегодня я проснулся рано, ещё до восхода солнца. Приоткрыв шторку на окне моей кельи, я увидел сплошную темноту. Подумал, что ещё очень рано и сел за ноутбук править предыдущую статью.
За работой время так быстро пробежало, что когда я вторично выглянул из окна моей кельи, то увидел, что во дворе отеля уже совсем светло. Был матовый свет, но лучи солнца ещё не коснулись верхушек высоких пальм во дворе. И я подумал, что у меня шанс ещё есть. Ушло еще пять минут, чтобы выключить компьютер, собраться, и ещё пару минут, чтобы быстрым шагом дойти до моря.
И тут я был разочарован: солнца диск уже на дюйм оторвался от горизонта и продолжал медленно, но неудержимо стремиться вверх. И я понял, что так же как и прошлый раз, снова опоздал. И снова не смогу описать с самого начала это чудо появления в нашем мире солнца.
Я быстро шёл по искусственно намытому волнорезу к самому краю суши, от которого начинается настоящее море. И пытался выхватить из постоянно меняющейся картины уже начавшегося процесса хоть что-то, запомнить и через минуту-две занести это на бумагу с помощью слов и фраз.
Я ещё раз убедился, что здесь, в Египте, солнце не творит утреннюю Зарю в том смысле, как она является у нас в Украине. А всё тот же, всё более и более раскаляющийся и уменьшающийся в диаметре жёлтый диск, создаёт вокруг себя слабый розовый цвет, и тот ненадолго: само солнце вскоре и его поглощает, разгоревшись до такого света, что смотреть на него становится невозможным.
Так, наблюдая за восходящим солнцем, я шёл уже по дощатому мостику и потому сразу не заметил на самом его конце, у нижней ступеньки молодую девушку арабку, как обычно для всех арабок одетую в чёрное от пяток и до шеи. Только ступни ног ей были погружены в море, и она ими играла с лёгкой волной. Я оторвал свой взгляд от солнца и посмотрел в её улыбающееся лицо. И увидел не менее чудесное солнце прямо перед собой. И даже чудеснее. Потому я уже не мог смотреть на солнце над горизонтом, а мой взгляд был прикован к солнцу, которое родила земля. И в дополнение ко всему, и даже назло всему, о, чудо, из рук её, которые держали смартфон, лилась музыка. Но не восточная, а настоящая классическая! Я мог ожидать чего угодно, но только не этого. Я, страстный любитель классической музыки: Моцарта, Бетховена, Чайковского, при восприятии которых я плачу от чувствительности чуть ли не навзрыд, здесь, на краю земли, от угнетённой пережитками прошлого женщины Востока, я воспринимаю моё любимое чудо, которое по определению здесь не может быть! ..
Я подумал, может быть, это мираж, или сладкий утренний сон, который я продолжаю видеть как впечатление от вчерашнего дня, когда целый день я видел десятки женщин арабок, закутанных в чёрные одежды, как куколки, только узкие щели для глаз и просматривались. И таких женщин в отеле было в несколько раз больше, чем самих европейцев. Но протирать глаза от миража я не стал. Просто не хотел, чтобы это видение, если оно мираж, не исчезло.
Сквозь тонкую одежду просматривались длинные стройные ноги и в целом стройная фигура девушки около, или чуть более двадцати лет. Она постоянно улыбалась той притягательной улыбкой, отвести от которой взгляд не было сил. Я почувствовал, что попал в сети её очарования и эти сети всё более и более меня затягивали… - куда – я ещё не знал, но чувствовал, что на самом дне этого взгляда неописуемое блаженство…
Мы перебрасывались незначительными словами и фразами на английском языке. К сожалению, я плохо знал английский и потому этот разговор у нас не получался. Но не знаю, как для этой девушки из Каира, о чём она сообщила, но для меня все эти слова и фразы были несущественны. Я её воспринимал чувствами души. Но пока не был уверен, что это зачатки настоящей Любви.
У неё оставалось четыре дня отдыха, у меня – восемь…
Ещё долго я сидел на перилах мостика, в двух метрах от девушки-арабки и мы молча слушали Бетховена. Я полностью был поглощён музыкой обществом молодой арабки, и так чувствительно их воспринимал, что чуть не плакал …
Затем я остался один, а она ушла…
Но ненадолго. Через полчаса, как на пляже появились первые купальщицы и у меня с ними завязался обычный, ничего не значащий разговор о делах-проблемах курортных, на пляже появилась она, позвала к себе и протянула мне маленькую ракушку… Но весь её вид и поведение показывали ревность…
Я эту ракушку хранил у себя в келии-бунгало, а затем и привёз в Киев, как память о девушке-арабке. И всякий раз, как только мой взгляд ловит её, а это бывает очень часто, я беру её в руки и целую, представляя, что целую ту девушку-арабку на краю земли у самого Красного моря, из рук которых льётся музыка Бетховена…
А, может быть, это любовь с первого взгляда? Естественно, не к Бетховену…
2-3 августа 2015 года. Воскресенье-Понедельник
Моя и не моя красавица Маруа
Раннее утро. Я снова на берегу Красного моря и созерцаю красоту восходящего Солнца, неудержимое шествие в наш мир очередного дня.
Пока я всё это так чувствительно воспринимал, на берегу появилась моя красавица Маруа. С таким большим опозданием. Ведь Солнце уже давно взошло и уже было высоко над горизонтом. И мне подумалось, что она специально ждала, не шла, чтобы не спугнуть Музу, свою соперницу, которая в этот ранний час полностью овладела мною. Может быть, в том и состоит настоящая любовь, жертвенная любовь, чтобы пожертвовать собой ради счастья любимого или любимой. В данном случае, я не буду так себя превозносить, утверждая, что Маруа в действительности по-настоящему полюбила меня. И дело не в огромной, почти в сорок лет, разнице в возрасте. Просто, не верю, что так в реальной жизни может быть…
Мы снова сегодня слушали классическую музыку. Но уже оперную арабскую. Маруа иногда подпевала. И улыбка не сходила с её лица. Она, как и вчера, сидела на деревянных ступеньках трапа, ножками по щиколотку болтая в море. Я – в небольшом отдалении от неё плавал. И смотрел её прямо и открыто в лицо. Как я потом это понял, это не принято и считается на Востоке дурным тоном с моей стороны.
Если это можно так назвать, мы общались. Она говорила на чистом английском, и я её отлично понимал. Я – на том же английском, но настолько отвратительно, что даже не смог ответить на вопрос о своей семье, чем вызвал у неё некоторое раздражение. Она подумала, что я от неё что-то очень важное скрываю…
От неё я узнал, что она из Каира, здесь, в Хургаде отдыхает с матерью, отцом и братом, что завтра едут на целый день на дайвинг. Работает в сфере какого-то бизнеса, любит музыку, играет на фортепиано. На мою просьбу приоткрыть платок (в отличие от других арабок, светлого цвета), сказала: «Ноу, ай арабик гёл! («Нельзя, я арабская девушка»).
Всё время нашего общения звучала арабская классическая музыка, как бы указывая мне на то, что Маруа полностью привержена и даже во власти неписанных законов Востока. И я, если хочу с ней быть, даже здесь, на море, должен следовать этим законам, даже если их я и не знаю. И подтверждением этому после моего молчаливого и открытого созерцания ей лица в течение нескольких минут, она, как мне показалось, резко прервала этот процесс, сказав: «Поплавай и слушай музыку». Я застыдился своим действиям и отплыл метров на десять, оставив Маруа одну. Но нас продолжала связывать музыка.
Уже было поздно, как для раннего утра. И Маруа, уходя, сказала: «Гуд бай, Саша». И в её голосе, как она произнесла моё имя, я почувствовал нечто необъяснимое… Но понял, что она, хоть и с сожалением, но прощается со мной навсегда…
Прошло уже много времени. Но я не могу найти ответ на вопрос: «Зачем судьба подбрасывает в нашу жизнь подобные краткие по времени, но глубокие по содержанию и ранящие душу сюжеты? » Их же ни развить, ни продолжить никак невозможно, даже обладая сверхсилой и сверхвозможностями. И после этого невольно делаешь вывод: «Какая жестокая судьба: посылает, а всего лишь на миг неимоверную радость души, заранее обрекая на долгие, если не на всю жизнь, страдания…»
Я знаю, что никогда в жизни я больше не встречу Маруа…
Мысль о девушке-арабке на берегу моря меня не покидала целый день. И на следующее утро, просыпаясь и идучи на море, я хотел верить, что её снова встречу…
Вместе с тем, основным моим побудительным мотивом, который двигал мною с первых секунд после пробуждения (и даже до) был встреча Солнца. Ведь неизвестно, придёт ли сегодня девушка арабка к морю или нет, а Солнце обязательно взойдёт. И потому любовь к Солнцу была более надёжной, чем любовь к девушке-арабке, но зарождающая вторая, всё же, была сильнее. Да к тому же красота восходящего Солнца принадлежала многим в этом мире, а красота девушки Маруа могла принадлежать только мне одному. И это я почувствовал с особой силой, когда вчера увидел её во второй раз, вернувшейся на пляж, чтобы подарить мне ракушку.
Пришёл я на море очень рано. Никого, кроме меня, на море не было. Я зря смотрел на пустующие ступеньки трапа, где вчера сидела Маруа и плескала свои ножки в море. И мне стало так горько и обидно за неосуществлённые надежды снова её увидеть. Но восходящее Солнце затмило все мои воспоминания и мысли о девушке-арабке, удалив их подальше в подсознание, и показало всем, в том числе и мне, что оно в этом Мире важнее всех и всего. И я, изменник, увлёкся им и начал писать с него свои этюды.
Р а с с в е т
Восход Солнца в Египте
Во второй день в Хургаде решил всё же увидеть здешний восход Солнца и сравнить это явление с таким же в Шарм-Эль-Шейхе и в Киеве.
Раннее утро. Ещё и нет пяти по местному времени. Но уже светло, точнее блекло-светло, как белые ночи в Петербурге. И такое сравнение возникает потому, что уже более часа, как сошла ночь и рассвело, но Солнце пока не показалось. И эта задержка Солнца вызывает необъяснимые чувства и даже какие-то предчувствия чего-то необычного и недоброго, потому что не вписывается в наши обычные понятия о восходе Солнца, когда всё ясно.
Но глаз мой ловит истинную причину природных катаклизмов здесь, в Египте, которые ставит всё на свои места. И причина эта состоит в широкой полосе не то туч, не то мглы по всей восточной части неба над горизонтом, начиная над поверхностью моря и чуть вверх. По всей видимости, это не тучи, так как верхний край этой полосы довольно ровный, а не зубчатый, как это бывает у туч. А это мелкодисперсные испарения моря, которые создают плотный слой мглы над поверхностью моря, поднимаясь верх, настолько, насколько позволяют им это сделать силы тяготения Земли. Да простит меня читатель, если, конечно, таковой будет, но я, как страстный любитель физики, не мог удержаться, чтобы не объяснить это загадочное явление так, как я его понимаю.
В результате задержка Солнца с восходом на минут десять – на время прохождения им этой полосы мглы, ставит всё на свои места. Исчезает тревога и ты входишь в привычный ритм своей жизни.
Но сегодня эта мгла не настолько плотная, чтобы не проявить очертание и слабое тело солнечного диска. И оно проходит сквозь эту мглу как через закопченное стекло, и ты наблюдаешь медленно поднимающийся вверх чуть желтоватый диск.
Сколько раз я наблюдал восход Солнца в Египте в предыдущую свою поездку в Шарм-Эль-Шейх, но мне ни разу не удавалось увидеть здесь утреннюю Зарю! Складывается впечатление, что Зари в Египте вообще нет!
А что-то же есть вместо неё?
Всего лишь на некоторое время, в течение 15-20 минут, в узком сегменте над ещё не взошедшем над тёмной полосой мглы Солнцем, возникает жёлтый с лёгким розоватым оттенком небосвод. Но и эту розоватость Солнце впитывает в себя, жадно поглощает назад, как только оно малым своим краем покажется в этом мире. И потому с необычной силой начинает воспламеняться и превращаться в яркий жёлтый диск, на который и смотреть становится невозможно… А небо над Солнцем станет обычным, слабо голубого цвета, со всё усиливающейся яркостью. Вот и вся египетская Заря – слабое, в своём зародыше уничтожаемое самим Солнцем, явление…
И так становится обидно за местных жителей, которые, возможно, ни разу в жизни так и не смогут увидеть настоящую Зарю – ту, которая играет и пламенно горит во всю свою неудержимую мощь у нас, в Украине, как бы говоря: вот я даю вам Солнце с огромной жизненной силой, берите его и впитывайте в себя его огромную силу жизни! Я могу сравнивать эти два явления: утреннюю Зарю у нас в Украине и слабое её подобие в зародышевом состоянии в Египте, так как украинскую Зарю вижу, чуть ли не каждое утро: мой балкон выходит на Восток и на Днепр…
В то же время, Солнце поднимается всё выше, и ты испытываешь горькое разочарование, что не оправдались надежды увидеть утреннюю Зарю. А ты её, со своей наивностью и по старой привычке так ждал! .. И чем выше поднимается Солнце, тем меньше оно становится в диаметре. Если над горизонтом оно появлялось, чуть ли не в размерах блюдца с едва красноватым оттенком, то уже далеко над горизонтом выглядит в виде маленькой копеечки, но такой яркости, что создаёт вокруг себя ослепительный ореол и потому кажется дневным владыкой Мира.
Свет Солнца падает на всё, что находится на поверхности Земли. И все предметы: здания, деревья, растения и прочее, как бы выскочив из тьмы ночи, приобретают свой контрастный, натуральный вид. Пробуждается и выползает из своих норок-жилищ всякая живность. Просыпается, потягиваясь под лучами Солнца или его посланника – яркого света, и Человек… И только хищные и ядовитые морские твари, которыми пугают курортников и которые не позволяют подвыпившим, да и абсолютно трезвым отдыхающим, насладиться прелестями ночной купели, уползают подальше – вглубь морскую, до очередного наступления ночи. Да и наземные хищники, после ночного промысла также прячутся по норам. Солнце предоставляет день для сил Добра. Только весь вопрос, как Человек воспользуется этой, данной Солнцем возможностью творить Добро, и только Добро?
Пока Солнце не поднялось достаточно высоко, его косые лучи всего лишь скользят по поверхности Земли, еле задевая её. Я лежу на пляже и выставленное навстречу лучам Солнца моё полуобнажённое тело уже ловит его первое тепло. Играет кровь под поверхностью кожи в тех местах, куда падают лучи Солнца и разносит это тепло по всему телу. И эту радость солнечного тепла и света ощущаю каждым своим внутренним органом, каждой клеточкой моего тела. И, самое главное, всеми фибрами моей чувствительной души! Эйфория неописуемая! Куда до неё кайфу наркотическому! Небо и земля! Это и есть малый элемент высшего блаженства души и тела!
Это первое тепло солнечных лучей нежное и приятное. Оно ласкает тело, чуть-чуть согревая его поверхность. И не верится, что через час-два оно станет настолько жгучим и невероятно дерзко будет стремиться сжечь всё, что окажется на его пути: будь-то тело человека или выброшенный на сушу моллюск, довести их до страдания а, возможно, и до гибели. И эту полуденную жестокую дерзость Солнца каждый испытал: вначале в виде покраснения кожи, затем, в основном ночью, невыносимой болью и жжением, не давая уснуть, а ещё через пару-тройку дней с тебя, как с линяющей змеи, начнёт сползать шкура…Но пока этого нет. И ты продолжаешь наслаждаться всё возрастающим нежным потоком ласкового солнечного тепла но подсознательно устанавливаешь в себе грань между Добром и Злом, которые могут одновременно исходить даже от Солнца.
Увлёкшись явлением в наш мир Солнца, я незаслуженно оставил вне своего внимания другие природные явления. Например, Ветер. Но в нём я ничего необычного не обнаружил. Он так же, как и у нас в Украине, прерывисто дул. Сегодня – с суши под самое Солнце – не боясь его авторитета, а как бы, споря с ним своей лёгкой прохладой с ночи, со всё возрастающим жаром Солнца. Но Солнце не обращало на него никакого внимание – продолжало усиленно набирать темпы своего возгорания. И у меня появилось довольно таки весёлое сравнение Моськи и Слона…
Будучи технарём и лириком одновременно, у меня вдруг возникло нестандартное объяснение необычного комфорта, испытываемого мною при одновременном воздействии прохлады ветра и тепла Солнца. Как при таком нагреве-охлаждении металла, в нём возникает разность потенциала. Во мне также возникло что-то наподобие разности потенциала, которая привела в действие не только ощущения тела, но и чувства Души…
Ветер был приятен мне своей прохладой, и я его ласку ощущал на контрасте тепла от солнечных лучей. И ловил себя на мысли, что такая прелесть земного бытия может быть только в такие ранние утренние часы. И благ тот, кто, переборов свою извечную лень, поднимет своё ленивое тело, а с ним и жаждущую приятных впечатлений Душу, и выносит их на взморье – навстречу утренним райским наслаждениям. А, раз испытав эту прелесть земного и неземного бытия, будет к нему стремиться вновь и вновь. И потому, во все последующие дни моего курортного пребывания в Хургаде, я поднимался на восходе Солнца и как зачарованный, помимо воли ума и сознания, как лунатик, шёл на берег Красного моря, чтобы получить свою дозу блага, так необходимого для моего тела и для моей Души…
Воздух в эти ранние часы был наполнен особым запахом Красного моря. Как бы я глубоко ни вдыхал его, до предела расширяя свои ноздри и пытаясь уловить особенности этого запаха, чтобы выразить их словами, у меня не ничего не получалось. Запах моря я воспринимал не столько физическим органом чувств, сколько на тонком, подсознательном уровне. И он оседал глубоко внутри меня.
Воздух был переполнен различными звуками: под ногами шумели волны, периодически ударяясь о прибрежные камни; ветер играл со всем, что попадалось на его пути, создавая своеобразный шум; гортанно и как-то по-звериному кричали чайки, каркали галки – такие же чёрные и нагло-противные, как и у нас; слышны были разнообразные звуки проснувшегося и деятельного Человека: гул моторов грузовиков, автобусов и легковых автомобилей, глухие и звонкие удары по чём-то и где-то, различные крики и восклицания на арабском языке…
И периодически, каждые 10-15 минут – всё возрастающий по силе мощный гул самолётных двигателей, поднимающих в воздух серебристые, блестящие на солнце воздушные корабли с несколькими сотнями уже отдохнувших на Красном море курортников. А также, через раз, угасающий гул таких же двигателей только прилетевших самолётов после их парения над солнцем перед заходом на посадку. Они со всех концов Земного шара привозили сотни и тысячи людей сюда, в доступные для многих по ценам отели и, самое главное, к единственному в мире, по своим целебным качествам и необычной красоте подводного мира, Красному морю.
И в центре этого действа находился наш отель «Al Samaka Beach» и я, сидящий этим ранним утром у моря и наблюдающий всё это. Красота! ..
2 августа 2015 года. Воскресенье
Восход Солнца на Красном море
Пять утра. Я снова на самом краю суши, у грани, разделяющей мир на две части: Море и твердь земную. И жду великого чуда появления в этом Мире Солнца. До этого я несколько раз уже видел восходящее Солнце, и каждый раз оно дарило мне всё новые и новые картины. Но я знал и надеялся, что и сегодня оно будет новым и необычным, отличаться от того, что я наблюдал вчера.
Но пока чернило неба, по всему куполу надо мной, было равномерно грязно-серым. Ночь отошла на запад и с собой стянула с неба свой чёрный покров, оставив на нём эту серость – как основу - холст для картины, где художником будет Солнце, чтобы оно на этом холсте рисовало картины своей утренней Зари.
Но, к сожалению, и сегодня этого не произошло. А Солнце всего лишь выплеснуло светло-голубую краску и только в том малом сегменте неба, где должно выйти из-за горизонта. И всё же, тем не менее, на подготовленное таким образом место, долго не показывалось. И всё потому, что на его пути возникла, как и вчера, широкая тёмно-серая полоса мглы, видимо, от испаряющейся с поверхности моря воды. И появление Солнца в этом мире несколько задерживалось. Зато из него на небосвод выливалось всё больше светло-голубой краски и эта краска начала разливаться по всему небу. А на самом востоке – там, где должно взойти Солнце, появилась слабо-розовая основа, как некое ложе для рождающегося младенца-Солнышка. А под этим розоватым ложем всё также незыблемо, как стража, опоясывала по кругу весь горизонт непроницаемая серая полоса мглы. Над этой серой мглой зависли редкие прозрачные тучки, которые на фоне голубизны неба отдавали яркой белизной, постепенно окрашиваясь в слабо розовый цвет. Они, эти две-три тучки были единственными обитателями неба в этот ранний час. К сожалению, и они вскоре испарились, как только огненные лучи солнца всего лишь коснутся их поверхности. Здесь, на жарком Востоке, Солнце не любит, чтобы ещё кто-то, кроме него, господствовал днём на небе. У нас в Украине Солнце более демократично: и само живёт на небе и тучкам кучевым, как барашкам, подгоняемым пастухом-ветерком, позволяет гулять по небу, Что значит Восток. Тонкий Восток. Этот загадочный Восток, где не только отношения между правителями и народом особые, но и такие же взаимоотношения в Природе, в частности, среди обитателей неба… И небо здесь творит те же законы, что и законы Шейха.
Одна только Луна в своей полной фазе, вроде как слабая оппозиция солнечной власти, ещё как-то пыталась удержаться на небе, но и то ненадолго: её господство в этом мире уже закончилось, как только ночь убралась на запад, за горизонт. И её попытки присутствовать здесь, на утреннем небе, даже мне казались, по меньшей мере, неуместными. Она вскоре это поймёт и исчезнет вслед за своей покровительницей ночью. А пока остаётся висеть у меня над головой как-то даже позорно, потеряв свой яркий серебристый свет, каким она одаривала мир ночи, сохранив на себе всего лишь белесое пятно, и казалась как какое-то приведение.
Море, тёмное в своей массе, на востоке было светлым и играло слабыми волнами в отражении голубого неба. В результате этой игры на поверхности мелькали тёмные спинки волн, чем-то схожие на спины косяка рыб, проплывающего через этот сегмент светлой поверхности моря. На остальной темнеющей частью поверхности моря слабый ветерок с суши творил мелкую зыбь и казалось, что море дрожало, выдавая свою дрожь на поверхность этой зыбью.
Проплыл по светлому сегменту моря, там вдалеке, у самого горизонта, кораблик, оставляя за собой след в виде точек и тире, как у азбуки Морзе. И это сообщения я с лёгкостью прочитал: «Встречаю рассвет и приветствую восходящее Солнце! » Какой милый кораблик, - подумал я… И я не удержался, чтобы не помахать ему рукой.
Всё и все в мире: небо, море и даже кораблик в море, а также все обитатели суши были готовы к приходу Солнца. А его подозрительно всё не было и не было... Складывалось впечатление, что оно передумало сегодня, а, может быть и в последующем, приходить в наш греховный мир. И в душу невольно закрался ужас! Я вспомнил детскую сказку с таким же сюжетом…
Но прошло ещё несколько минут тревожного ожидания. И, вот радость! В разрыве между сплошной полосы мглы над горизонтом показался край Солнца – слабая надежда на то, что Добро в этом мире всё же восторжествует над Злом! И в этом разрыве, как в розовом прищуре глаза огромного ящера, проплыло всё Солнце своим приглушённо-розовым диском. А ещё через минуту оно победно выскочило над серой мглой, вальяжно вытягивая своё огромное розовое тело из вязкой массы мглы, и уже быстро устремилось вверх, к своему зениту.
Радости не было предела! Хотелось танцевать и петь, хлопать в ладоши, поздравляя победителя… Но тут же подумалось: что скажут обо мне те редкие курортники, которые уже стали появляться на пляже? И не вызовут ли они мне бригаду скорой помощи? Потому-то свой душевный пыл я спрятал глубоко в себя. Но при этом подумал: «Как тяжело Человеку не проявить истинно человеческое, не опасаясь того, что его не отвергнет и не изолирует от себя это человеческое общество! » И мне после этого стало так грустно. И слеза накатилась на глаза…
Но реальная жизнь не позволила долго грустить и печалиться. Тем более что Солнце начало творить всё новые и новые картины. Разлитый Солнцем по небу розовый цвет огня вскоре вобрался самим Солнцем в себя. По поверхности моря от Солнца прямо ко мне ринулся столб огня, который на контрасте с остальной частью тёмного моря показался более ярким, чем само Солнце, да и цветом был огненный, в отличие от жгучей желтизны Солнца. И мне казалось, что в благодарность за то, что я так тонко чувствую всё происходящее, Солнце дарит всё это только мне одному в этом мире…
То ли от самого Солнца, то ли от этого столба жара на воде, на открытые участки моего тела полилось нежное тепло и не столько физическое, сколько более нежное и нематериальное ощущение теплоты, которым одаривает мать своего младенца на своей груди… И я на миг всей своей сутью переселился в этот тонкий мир неги и блаженства. Миг был для этого мира, а «там» это была беспредельность, как во времени, так и в пространстве…
3 августа 2015 года. Понедельник
Чары восхода Солнца
Вчера перевалило через середину моего пребывания на отдыхе в Хургаде на Красном море в отеле «Al Samaka Beach». И с сегодняшнего дня, мой отдых, как всё убывающая луна, начал медленно, но уверенно сокращаться. И знаю, что в последующем, особенно в последние дни отдыха, это убывание, в отличие от луны, пойдёт всё ускоряющимися темпами.
Сегодня наконец-то в полном объёме наблюдал восход Солнца. С полпятого был уже на ногах. Ночь была при уходящей власти и зыбким сереющим покрывалом ещё лежала на территории отеля, позволяя только фонарям освещать отдельные свои участки. Слабый ветерок едва заметно шевелил веер широко раскрытой кроны пальм. И над всем этим миром была хозяйкой Луна. Она висела своим полным диском прямо над головой и истощала на землю свой серебристый свет. Но всё это я воспринял автоматически и мало обращал внимания. Потому что меня ждало основное действо – восход Солнца.
Когда я покинул палисадник отеля с множеством пальм, кустов иранских роз, аккуратно подстриженных кустарников и всяких других растений, создающих некоторый микромир, и выскочил на простор у моря, где только песок, камни, шезлонги и теневики-зонты из высохших листьев пальм, я заметил, что восток уже начал сереть. По-прежнему, по краю горизонта, по всей окружности серела широкая полоса не то тумана, не то мглы. И сзади меня переходила в такое же серое небо. Ведь ночь уже начала сходить со всего небосвода под натиском сереющего востока.
Я сижу на самом краю суши у самого моря – самом козырном месте, открытом мною ещё с вечера. Сотни тонн песка и камня пришлось высыпать в море, чтобы удлинить метров на двести полуостров, который врезался в открытое море. И я на самом его краю.
Из сереющего мрака отступающей на Запад ночи я, вместе с Природой входил во всё светлеющее утро. Тишина и безветрие накрывало всё вокруг. Море было такое спокойное, как ставок у нас на Украине в тихую погоду, и даже больше – зеркало воды было ровным и гладким как стекло, до самого горизонта. И это, наблюдаемое мною уже в который раз, казалось необычным и загадочным. Как и чем, какой силой можно было усмирить такую огромную стихию, как море. Такого я ни разу не наблюдал на Чёрном море в Крыму, где проживал не один месяц подряд в курортный сезон лета. И ни разу не видел такого спокойного и умиротворённого моря. Там оно даже в полный штиль шумело, накатывая свои мелкие волны на галечный берег: как будто дышало и шумом волн по гальке показывало, что оно живое. А здесь, в этот ранний час море застыло в своей мертвенной бездыханной позе. И невольно задумываешься: а живо ли оно ещё? Но, посмотрев в воду, в его глубину и увидев отдельных, по нашим меркам, аквариумных рыбок, медленно снующих между кораллами и целые тучи косяка мельчайших рыбок, клином прорезающих толщу воды, отбрасываешь всякие сомнения о живом Красном море.
На востоке, там, где должно взойти Солнце, над тёмной полосой мглы заблестели необычной белизной редкие, но довольно длинные перистые облака. Они как бы определяли границу между уже серым ночным небом и местом, где должно произойти святое действо – границу между Злом и Добром.
А действо уже, похоже, началось. В разрыве между перистыми облаками и сплошной серой полосой над горизонтом чуть-чуть зарозовел просвет, затем этот розовый цвет начал проливаться выше – на светло-голубой небосвод, обрамляющий восточную часть неба, как бы утверждаясь на нём. И, как будто радуясь этим преобразованиям неба на востоке, море приобрело на этом участке белесый цвет. А северный лёгкий ветерок творил на его поверхности множество тёмных штрихов в виде тёмных спин рыб, как будто тысячи их подплыли к поверхности и своими спинами разрезали её. Море подо мной начало плескаться о камни и как будто монотонно о чём-то рассказывало, да так убедительно, что не поверить было невозможно. Я только об одном жалел, что не знал языка моря и не мог понять его рассказ. Но знал, что подсознательно воспринимаю всё, что море с таким увлечением повествует. И когда высшие силы позволят мне проникнуть в мой тонкий мир, я этот рассказ обязательно передам для ознакомления всем в нашем материальном мире.
Пока я пытался понять то, о чём говорит море, розовый цвет на востоке куда-то исчез. Скорей всего, свой жар он перенёс на остальную часть неба, превратившись в яркую голубизну на большей его поверхности.
Луна уже не была такой ярко-серебристой, как ещё полчаса назад, а висела скромно и отчуждённо, будь-то кем-то незримым пришлёпнутая к куполу неба, как незваный гость на празднике жизни. Висит себе поблёкшей серебряной монетой, как будто хочет сказать: «Несмотря на рассвет и скорое появление Солнца, а я всё же на небе и главней меня на небе пока никого нет! » Услышав это, восток с удвоенной силой и энергией стал проявлять свою активность: начал выдавливать из туманной мглы ленивое со сна Солнце, разогревать для него место на небосводе и осветлять всё полушарие неба в голубой цвет. И только тогда Луна совсем померкла, превратилась в едва приметный белесый диск.
Над краем серой, опоясывающей горизонт мглы, появился едва заметный розовый край солнечного диска, но по темпам его увеличения стало ясно, что победа будет за ним. Солнце как будто вылупливалось из этой вязкой серости и своим же жаром очищалось от остатков зла ночи, попадая в подготовленное и прогретое место небосвода. Как новорожденный ребёнок помещается в тёплое ложе.
Но на его пути возникла ещё одна преграда на краю вязкой мглы - в виде отделившейся от неё тучки. Очередная преграда Солнцу уже не была опасна, хотя она и пыталась бросить на Солнце тень или, того хуже, разорвать Солнце на части. Но Солнце, уже набравшее силу, прорезало эту чёрную тучу как нож масло и, оставив позади себя последнюю преграду, вырвалось наконец-то на просторы чистого неба! И только сейчас, после последней победы Солнца, на воде появилась широкая розовая дорожка как знамя Победы сил Добра над Злом. Солнце торжествовало, сияя в небе и окружив себя ярким, до боли в глазах жгучим ореолом.
Ночная тьма и вовсе отступила, но только поверженная дневным светилом Луна, как и прежде, продолжала висеть блеклым пятном высоко в небе. И если бы не округлость её диска, на неё никто бы не обратил внимание, а принял бы её за неказистое белесое облако, которых на небе бывает немало.
4 августа 2015 года. Вторник
Борьба Солнца с тьмой ночи
Вчера встретил рассвет в полном объёме, но, в основном, по времени. Насколько глубоко проник в суть явления – здесь однозначно можно утверждать: я только прикоснулся к этой великой тайне. И потому, довольствуясь приоткрытой мне Природой Египта вчера тайной, сегодня я проспал до пяти утра, а затем не спеша пошёл на море…
Но, тем не менее, созерцать появление Солнца в этом мире, я всё же не опоздал. Сегодня Солнце слишком долго угнеталось надгоризонтной тучей, охватившей весь восточный горизонт широкой полосой и замыкающейся в серой мути западного полушария неба. Ещё до моего прихода, Солнце около часа со значительным усилием пыталось преодолеть своим ярким глазом забрало этой тучи. Но бесполезно. Единственно, что удавалось Солнцу, так это постепенно осветлять тот малый сегмент неба, который находился над ним и тучей, постепенно раскрашивая его в слабо розовый цвет. Такое же осветление серости неба происходило с всё убывающеё к Западу интенсивностью, по всему небу. И это позволяло почувствовать всему живому на Земле, что ночи пришёл конец, пора просыпаться, открывать спрятанные от страха ночи свои глаза, и встречать рассвет нового дня. И мир проснулся, залил всё окружение, вплоть до поднебесья своим разнообразным пением, карканьем, стрекотанием и прочим шумом.
Но это было в нескольких сотнях метров от побережья, где ежедневным интенсивным поливом создан маленький оазис в пустыне – на небольшой территории отеля «Al Samaka Beach» и аналогичных ему рядом. А здесь, на взморье, чувствовалось, как Солнце пытается пробиться сквозь плотную серую массу и обрадовать мир своим появлением. Оно двигалось по этой массе в виде тусклого диска и мало чем отличалось от Луны, которая неподвижно висела тут же, над головой. Эти два светила: ночное, уже не серебряное и дневное, слегка розовое, как бы конкурировали между собой. Но Луна с каждой секундой теряла свой свет, превращаясь в белесый диск, по цвету такая же, как и цвет редких облаков возле неё. Зато Солнце, хотя ещё и оставалось светлым диском за слоем облаков у горизонта, пускало в мир такой массив тепла и света, что создавало над этим серым слоем яркий голубой с розовым отливом ореол.
Если не обращать внимания на этот светлый ореол, а только на Солнце, то покажется, что оно так медленно и неуверенно преодолевает преграду тёмно-серой мглы над горизонтом, оставаясь неизменным по цвету и яркости, словно его кто-то насильно выталкивает из-за горизонта и тянет сквозь эту мглу. И я даже слышу между ними диалог: Солнце говорит: «Не хочу! ». А эта неведомая сила отвечает ему: «Надо! »…
Прошло ещё минут десять. Солнце уже выбралось за пределы этой плотной тучи-мглы и поднималось, всё удаляясь от неё. Но, к моему удивлению, продолжало быть тусклым: видимо, сегодня мгла, более разряжённая всё же оторвалась от своего основного массива и взмыла вверх, поглощая собой дар Солнца. Ведь вчера, на этом расстоянием над горизонтом Солнце было настолько ослепительно ярким, что смотреть на него было невозможно, а тело с благодарностью воспринимало нежный поток его тепла.
И только тогда, когда оно поднялось на четверть расстояния от горизонта к зениту, оно начало ярко блестеть и сбрасывать на поверхность моря своё отражение в виде яркой дорожки, которая по яркости казалась сильнее яркости самого Солнца. Но это всего лишь в сравнении с тёмным цветом воды вокруг.
И ещё через несколько минут из Солнца начал исходить всё усиливающийся жар. Вначале я его ощущал зрительно, глазами, но затем и всей поверхностью своего открытого к Солнцу тела. Но, казалось, что ветер, дувший со стороны остывшей за ночь суши, сносил этот жар в сторону, не давая возможность Солнцу проявиться в полную силу своего жара. Но в то же время, ветер был бессилен в отношении всё усиливающейся яркости Солнца: оно становилось ослепляющее ярким. И этому уже никто, никакая серая мгла уже не могла помешать. Солнце уже безвозвратно (до следующего утра) покинуло угнетающую его серую мглу горизонта и радостно устремилось к зениту, рассыпая свою радость по всему миру в виде яркого света, тепла и ещё чего-то такого нежного и загадочного, которое можно ощутить только шестым органом чувств…
А на поверхности моря появилась не узкая, как утром, а уже широченная солнечная дорога, которая связывала меня воедино с морем и Солнцем. И мне казалось, что только одного меня, хотя я знал, что каждого, кто в этот момент наблюдает и пытается впитать в себя эту прелесть восходящего Солнца на берегу Красного моря…
М е д и т а ц и я
Прелюдия к медитации у Красного моря
И только ближе к пяти вечера, когда солнце уже порядочно склонилось к закату и жара значительно спала, я вышел к морю.
Купание в тёплом море, загорание под лучами ласкового заходящего солнца и значительное удаление насыпного полуострова от берега, вызвало мысли о медитации в условиях моря, о единении с ним, познании тайн, которые недоступны простому смертному…
Но это оказалось не так просто. Видимо, я к этому был пока не готов. Но то, что эта тема уже второй раз возникла за время моего пребывания на море, говорило о многом и давало надежду на её хотя бы частичную реализацию в последующие оставшиеся двенадцать дней.
Единение с Морем
Но не утренняя картина восходящего Солнца была для меня сегодня гвоздём программы. Ближе к вечеру, когда волны немного улеглись, я неторопливо сделал заплыв в открытое море. Плыл равномерно и неторопливо свободным стилем, наслаждаясь Морем. Я его воспринимал поверхностно, но уже неоднократно пытался вникнуть в его суть. И сегодня попытался хоть частично реализовать эту идею.
Я плыл и плыл, ничего не думая. Предо мной были волны, которые, как мне казалось, играли друг с другом и иногда, играясь, шлёпали своей нежной ладонью меня по лицу. И мне было это приятно. Я начинал понимать, что волны – это внешнее проявление Моря и оно в настоящий момент ко мне благосклонно. И настолько, что готово приоткрыть свою тайну. Но я понимал, что тайну Моря я могу узнать, только постигнув его. А для того, чтобы постичь Море, надо с ним соединиться воедино, войти в него, быть с Морем единым целым…
И тут я почувствовал, что уже начался этот процесс постижения Моря через мое соединение с ним. Я чувствовал всё толщу моря, которая была предо мной и к которой я плыл, с каждым движением входя вглубь Моря. Хотя я физически был на поверхности Моря, но сутью своей проникал вглубь его. И это ласковое и нежное Море меня манило какой-то невиданной силой магии. Перед этой силой магии я не мог устоять…
Я вспомнил «Лесного царя» Гёте. Там также умирающего младенца манил к себе Лесной Царь и его прекрасные дочери. И в конце концов младенец из нашего мира навечно ушёл в их прекрасное царство… Я знал, что не Гёте сочинил сюжет для своего сочинения, а это старое народное сказание. Оно пережило века и только во времена Гёте и благодаря его гению, приобрело поэтическую форму. Но суть его была заложена мудростью народа, пред которой можно и нужно преклоняться. Пред народом в древние времена, когда он не настолько был зол и в негативном отношении к Природе, были открыты многие тайны Природы. Природа тогда считала Человека своим, точнее, частью себя, и потому от него ничего не утаивала. В сказках и сказаниях это отчётливо прослеживается. В них след былого единения Человека с Природой. Но когда Человеку было позволено делать право выбора между Добром и Злом, и он соблазнился Злом, в том числе, и по отношению к Природе, Природа ужаснулась и во имя своего спасения отторгла из себя Человека, лишив его возможности постигнуть и понимать себя. Но Человек продолжать творить, наращивая в этом мире Зло. Грань отчуждения между Природой и Человеком всё более росла. И только избранные, такие как Серафим Саровский, могли постичь Природу, слившись с ней воедино, став её частью. Он начал понимать язык птиц и животных, при желании подчинять их силу, как дружескую помощь себе…
И вот ныне, чувствуя, что я начал постигать Море, как часть той Великой Природы, понял, что я пока к этому не готов. Постигая тайну Моря, я должен взять непосильное для меня Табу, не выдержав которое, я погибну…
Меня охватил внутренний ужас. Но я быстро нормализовал себя, переключив своё внимание на банальные вещи бытия. И только на берегу испытал щемящее душу чувство об утерянной (надеюсь, на короткое время) возможности постичь Море.
В дальнейшем, в оставшиеся дни пребывания на курорте, я часами находился в море, наслаждаясь его прелестью и целебными свойствами, в конце даже порядочно переохлаждался, а попросту, замерзал. Но слабые попытки постичь Море, как сегодня, не венчались успехом. Наверное, я сам боялся этого, потому что был не готов к этому…
Единство
Море, а, тем более, Океан – это большая Вода. И не важно, какое море: солёное или пересоленное, с запахом или привкусом йода - морских водорослей, тёплое и почти горячее у самого экватора или замерзающее во льдах Южного или Северного полюсов. А вода в море может испариться, превратившись в пар или замёрзнуть, превратившись в лёд, она всё же остаётся такой же, как в наших реках, прудах и озёрах или даже в кранах водопровода.
Кажется, что вода была всегда. Но на самом деле она появилась на нашей Земле миллиарды лет назад – задолго до возникновения жизни. Это из неё и выкристаллизовалась наша жизнь – существование всего живого на Земле. Может быть, и многого неживого.
Эзотерика Моря.
Вот с такой мыслью, правда, в подсознании, я сегодня утром окунулся в воды Красного моря. И невольно захотелось глубже и основательней познать море. И не только. Но и постичь его суть. И даже не корил себя, за то, что я, такая никчемность, песчинка в этом Мире, замахнулся на то великое познание, которое только богам под силу.
Почему-то, в который раз, вспомнил «Лесного царя» Гёте. И удивился народной мудрости, сюжетом из предания, которого был «Лесной царь». Поистине гениальным был из народа тот, кто прочувствовал, познал суть Природы, и выразил это в предании, выдержавшем испытание не одно тысячелетие, сам оставаясь при этом неизвестным.
Прочувствовав всего лишь на миг море так, как его чувствовал умирающий мальчик на руках у скачущего всадника в «Лесном царе», я окунулся вглубь Моря и испытал ужас притяжения моря с возможным летальным исходом. Я хотел познать суть Моря, и Море предоставляло мне такую возможность, но на условиях полного соединения с ним! А это значит, как и в случае с младенцем в «Лесном царе» умереть физически. Это продолжалось всего миг, но здравомыслие взяло верх, и затуманило эту мысль, скрыло её от меня, как будто её и не было. И в последующие дни, находясь в Море, я неоднократно пытался возобновить те сладкие до ужаса чувства, но всё было бесполезно. И только одно осталось яркое впечатление о внутреннем содержании Моря: насколько внутренняя суть Моря отличается от его внешней формы. Видимо, как и всё сущее в этом Мире. Это вечное противоречие формы и содержания…
Одно дело познать Море умом, другое дело – Душой, прочувствовать чувствами Души. Мы, по своей простоте душевной, и при больших притязаниях ума на Истину, пытаемся, как нам кажется, убедительно разъяснить всё с помощью логики ума, вогнать весь Мир в рамки логических формул. А на самом деле, загоняем себя в тупик и пищим из этого тупика, сетуя на то, что мы бессильны во многих проблемах бытия. И в этом тупике нет никаких перспектив движения вперёд, нет прогрессивного развития…
Одухотворённость Моря.
Возможно, воде присущи такие уникальные качества, которыми, как мы полагаем, обладает только Человек, как ум, чувства, реакция на то, или иное воздействие, а также, что наиболее невероятно, качествами духовного плана и определённого соотношения в них Добра и Зла. Другими словами, Воду можно отнести к одушевлённым явлениям Природы, как то же самое, как я сделали с Ветром, Холодом, Морозом. И только, пройдя эту грань понимания, всё становится на свои места.
Молитва Морю.
Для приобщения к Всевышнему – этому высшему благу, Человек придумал молитву. Все известные молитвы, начиная с «Отче наш» имеют словесную форму. Молитва – это как ступенька, точнее, как транспортное средство, которое ускоряет доступ к цели. Но ещё более эффективным средством для этого является бессловесная молитва, которая обитает в подсознании. И это уже высший пилотаж. Но основным в любой молитве является любовь. Грош цена любой молитве, если в ней нет любви.
6 августа 2015 года. Четверг
Постижение сути Моря
В который раз я заплываю далеко в открытое море, в надежде, что море приоткроет тайну своего бытия, приоткроет мне свою суть.
Я смотрю на море, на его поверхность, иногда заглядываю через маску в толщу его вод. Как ни парадоксально и в первом, и во втором случае я вижу всего лишь поверхность моря – ту внешнюю оболочку, которая ни на йоту не отражает его внутреннюю суть. И потому таким образом я ни на долю миллиметра не смогу проникнуть внутрь его содержания. Многие, проведя час-два с аквалангом на дне моря, считают, что увидели море и познали его. И это всего лишь за каких-то двадцать долларов во время дайвинга. Но я пытаюсь постичь Море не физически, а, как принято ныне говорить, на уровне тонкой энергии.
Говорят, что в песчинке сосредоточен мир. А в капле воды тогда сосредоточен Океан. Через пару дней я покину Красное море. Я знаю, что за оставшиеся два дня уже не смогу постичь Море. Это слишком длительный процесс и «с наскока» его не возьмёшь. Да и, самое главное, необходимо самому внутренне готовым, быть достойным того, чтобы Море тебе открыло свою тайну. Потому я буду готовить себя к этому до следующей встречи с морем и капля воды будет для меня связывающим звеном с Морем.
Впервые за четырнадцать дней Природа Египта одарила меня необычной красотой. Чудо началось с абсолютного штиля с самого утра и почти до обеда. И над этой зеркальной гладью моря разыгрывался нерукотворный спектакль настоящей утренней Зари! Почти от самого горизонта небо на востоке горело яркой краской настоящего огня и расплывалось в разные стороны. И море горело таким же, если не более ярким, огнём, как будто на его поверхности кто-то разлил что-то вроде бензина и поджёг его. Я видел настоящую утреннюю Зарю – почти такую же, как и в далёкой моей Родине – Украине! И эта заря прочно связывала меня с родной землёй и её Природой.
Сегодня даже серая мгла у горизонта не была для Солнца преградой: оно проскочило её, даже не обратив на неё внимание.
Сегодня Солнце проснулось от многодневной спячки и показало, на что оно способно. А способно оно на многое! И в этом убедились десятки отдыхающих, не поленившиеся проснуться на пару часов раньше завтрака.
Море и творчество
Не закончив предыдущую фразу, я уснул, зажав в руке клочок наполовину исписанной бумаги и ручку. Уснул часа на полтора. Дало знать раннее, чуть ли не на рассвете, пробуждение, чтобы созерцать очередные картины постоянно меняющегося рассвета. Так со сжатой в кулак рукой и проснулся, удивляясь, как не разжались пальцы и сильным ветром не унесло в залив мои «опусы» об утренней Заре.
Кстати, я отметил, что впервые за время моего отдыха ветер подул с моря. И сразу же оценил это. Совсем другое дело! Иным показался отдых на Красном море. Такое удовольствие сидеть на краю суши – насыпной дамбе в ста метрах от берега, у самого стыка с морем и дышать морем, а не знойным запахом пустыни. При этом внутри всё поднимается, бурлит и бродит. Бурлят у тебя внутри чувства Души, которые так остро воспринимают море через его запахи.
Море можно воспринимать зрительно и отображать его в виде картин, что доказал своим гениальным мастерством Айвазовский. Море можно воспринимать на слух и отразить его в музыке - примеров гениального отражения в музыкальных формах композиторами предостаточно.
Но я не знаю ни одной Музы, которая помогла бы так же гениально отразить море через его запахи… Возможно, ближе всего к этому подошли новаторы-парфюмеры, которые могут создать запах моря на основании сочетания только им известных ароматических формальдегидов.
Не исключено, что какой-нибудь гениальный поэт или прозаик также сможет описать море через его запахи с помощью слова. Ведь смог же Пушкин описать словом картину зимней Природы: «Буря мглою небо кроет…», да так ярко, что поневоле представляешь эту зимнюю картину как наяву. Также можно передать краски моря и его звуки, а также запахи с помощью слова. И я в этом абсолютно уверен!
Вот и сейчас, я вдыхаю полной грудью запахи моря, которые снимает ветерок с его поверхности и с гребешков волн и доносит их до меня. Я ощущаю, чувствую эти запахи и пытаюсь всеми, какие есть, инструментами слова, в том числе образами, отразить их на бумаге. Да так, чтобы читатель этих строк воспринял море через описанные мною словами запахи моря так, как я его воспринимаю в натуре. Но пока это у меня не получается. Особая сложность описания сути моря по запаху, который приносит с моря ветер, состоит в том, что писатель пытается описать море с помощью уже существующих аналогий, эпитетов и ассоциаций. Художнику в этом смысле проще: он подбирает соответствующие краски; музыкант подбирает звуки. И это легко делается до тех пор, пока находится аналогия краскам или звукам. И такая аналогия всегда найдётся, если воспринимать явление природы примитивно, на физическом уровне, как примитивные наскальные рисунки первобытного человека.
К примеру, сейчас я воспринимаю море чувствами души и безмерно радуюсь такому восприятию. Но как мне передать словами или любыми другими инструментами в этот материальный мир из того тонкого мира всё то, что я ощущаю? Я пока не знаю. Но то, что во мне уже возникла эта проблема, я верю, что решение её не за горами.
Таким образом, возможность творческой личностью отразить то или иное явление Природы, в том числе, сути моря, зависит от того, насколько глубоко этот творец проник в суть и с какого пласта своего постижения сути он желает сделать слепок. Иногда попытаешься проникнуть в суть явления на уровне тонкого мира, проникнешь, а затем попытаешься перенести познанное оттуда в наш материальный мир, но получаешь «облом». И разочарование. Потому что это под силу только гениям, избранным и посвящённым. Пропадает всякое желание писать из-за ущербности фраз, терминов и несоответствия даже самых близких аналогий тем реалиям, которые ты познал в тонком мире чувствами своей Души. И ты бросаешь ручку, рвёшь и сжигаешь уже написанное – такое, до смешного, никчемное и примитивное, что аж стыдно за себя … но продолжаешь искать революционные пути и средства отражения Истины…
Море – лучший лекарь
Сегодня услышал от одного отдыхающего – детского писателя из Москвы, о том, как благодаря Красному морю из его почек вышли камни. И потому он считает Красное Море – уникальным средством для излечения многих болезней Человека. Как я себе это представляю?
Море обладает уникальным огромным энергетическим запасом. Причём, эта энергетика, в частности, Красного моря, иметь положительный знак Добра. Но откуда в Море взяться Злу? По моему глубокому убеждению, зло творится только Человеком. Природа, в том числе Море – не может творить Зло. Оно в ней есть, но в том первоначальном виде и количестве, которое заложено в нём изначально при его сотворении.
Поскольку Человек есть основным творцом и источником Зла в этом Мире, то это противоречие между сотворённым Злом и первоначальным Добром, не может не вызвать негативные последствия в его физическом теле. И это приводят к различным болезням. Именно такие болезни Человека, вызванные причинами духовного плана, наиболее опасны и трудноизлечимы. Лечатся они не аптечной химиотерапией, а методами, их породившими – духовными. И таким универсальным средством может быть высокоэнергетическое, с положительной энергетикой, – Море. Но, только, представив это явно и поверив в это, можно добиться положительного результата. Ведь никто не будет спорить, что, находясь в необозримом эфире, практически никогда не сможешь получить требуемую информацию, если не настроишься на требуемую частоту радиостанции или телевизионного канала. Также и в случае с Морем. Надо настроиться на него, единственного в этом Мире источника Добра и лечебных свойств (только так его себе представить), войти с ним в унисон. И только тогда можно получить от Моря уникальный оздоровительный эффект. Энергетическая сила Моря - в обратно пропорциональной зависимости от расстояния от него. И максимальное её значение – при погружении в него. А также зависит от времени погружения, но уже в прямо-пропорциональной зависимости. Кроме, конечно, особых случаев, когда чрезмерность, в частности, в Мёртвом море, вредит из-за химического воздействия на тело повышенной концентрации солей. Вода в Чёрном и Красном морях по составу примерно одинакова и наиболее приближена к составу человеческой крови. Поэтому, в плане химического воздействия, не может навредить Человеку. И в ней можно находиться очень долго, лишь бы не было переохлаждения тела. А поскольку Красное море более тёплое, то и лечебный эффект от него выше.
Более подробно о духовно-психологическом настрое на Море. Перед погружением в Море, даже, более того, при подходе к Морю, представляешь Море как Храм, в который тебе предстоит войти и быть в нём. В Храм можно очень легко войти чисто физически: медленными шажками или быстрым шагами и только присутствовать в нём физически. Но толку от такого присутствия? – абсолютно никакого! Потому что Храм тем и ценен, что положительно воздействует на Человека на тонком, духовном уровне, оздоравливает его Душу и, как следствие, - тело. Также и Море. И потому я вхожу в Море как в Храм. И признаком того, что я достиг своей цели – духовно-психологического единения с Морем, будет слеза чувствительности Души как лакмусовая бумажка.
Следуя разработанной мною теории о лечебных свойствах Моря, сегодня с утра, ещё до завтрака, я уже погрузил своё стокилограммовое тело в морскую купель. И находился в ней не менее сорока минут. Пока не озяб. И это притом, что температура воды была +26-27 градусов, и я постоянно двигался в воде: плавал, пытался подольше лежать на поверхности, иногда двигая руками, сидел на корточках на подводных рифах по шею в воде… Тем не менее, замёрз. Тем более, когда вышел из воды и воспринял на себя порывы сильного ветра с утренней прохладой.
А в отношении лечебного эффекта, я себе попытался внушить, что я на пути к цели и уже накопил часть лечебной силы Моря, которая обязательно проявит себя в нужный момент зимнего периода и тем сильнее, чем больше будет подобных накоплений.
Во время нахождения в воде, я по-прежнему пытался проникнуть в суть Моря, постичь его загадку. Этому ещё и способствовало то, что никого из курортников, кроме меня в этот ранний час, в море не было. А значит не было того негатива, который вносит в память Моря человек. Хотя Море, такое огромное и беспредельное, вряд ли может изменить свою положительную суть от Зла одного или нескольких присутствующих в нём злых людей. Разве только в отдельном своём сегменте.
7 августа 2015 года. Пятница
Ночь
Ночь не ложится на Землю. Она поглощает всех и всё, что есть на Земле: и Море, и сушу, сотни отелей на побережье и тысячи отдыхающих в них. И все покорно воспринимают властный натиск её ведемской силы. И мне становится обидно, особенно за Море, которое так покорно отдаёт себя этому Злу ночи, которое алчно поглощает все его прелести. А море всего лишь возмущается, проявляя своё негодование в шуме волны, бьющейся о прибрежный камень. Но вскоре и оно умолкнет и успокоится: что проку протестовать, если всё равно наступит ночная темнота и начнёт своё царствование над миром: выпустит армады злых сил и начнёт повсюду творить Зло. Даже из морских глубин на мель – туда, где ещё днём плескались дети, выползут ядовитые чудища – ногой не ступить!
И единственное спасение от зла ночи – это безмятежно, не зная, что творится в ночи, уснуть до самого рассвета…
Так мы и сделаем.
Русско-украинские политические дебаты
на курортах Египта
Познакомился я в Лобби-баре с одним россиянином из Подмосковья. Говорили, естественно, о политике, как только мой собеседник узнал, что я с Украины. Вначале я пытался уйти от темы, предложил тему разговора «о бабах», но это не помогло. Не помогла также моя просьба не сыпать соль на раны – в отношении войны на Украине и потери почти четверть века назад СССР как Родины-матери. И те страдания, которые возникают всякий раз, как вспоминаешь о потере матери. Не помогло. И потому, обходя острые углы, чтобы не портить отношения и отдых, сошлись в том, что было чудное время, чудесная страна СССР и что мы (или кто-то другой) её загубили. Что зря гибнут наши пацаны на Донбассе – и русские, и украинские.
К счастью или, к сожалению, наши политические дебаты с Ромой (так звали моего нового знакомого из Подмосковья) на сегодня завершились. Но имели бурное продолжение с несколько другим уклоном на следующий день, когда он со своей молодой женой вернулся из длительной экскурсии в Луксор. И завершились проявлением русской натуры, но уже в совсем ином аспекте (см. ниже).
Русская натура
Я давно, уже лет пятнадцать, не общался с россиянами в обычной, естественной обстановке. И всё потому, что между нами граница, а в последнее время, и война.
На курорте за границей всё упрощается. Человек далеко, за тысячи километров, оставил зону массированного воздействия на сознание СМИ, руководимые властными правящими кликами того государства, откуда они сами. И потому он свободен и может себе позволить жить вне этого зомбирования, жить своими мыслями и рассуждениями. И в то, что пишут в прессе о мордобоях между достаточно «разгоряченными» спиртными напитками компаниями русских и украинских туристов, я не верю! Не такие уж они и дураки, эти русские и украинские мужики, чтобы из-за этих политиков портить себе отдых, устраивать потасовки с риском быть выдворенными за пределы той страны, в которой они отдыхают. Тем более что для вполне выпившего славянина достаточно и других, более серьезных, поводов для мордобоя. Этому способствует и то, что на таких курортах для многих наиболее привлекательна система питания «All inclusive», предусматривающая не только широкий и разнообразный выбор блюд, но и довольно приличный ассортимент «халявных» крепких спиртных напитков местного производства - от виски и рома до различных экзотических названий. Именно эти последние два фактора: «халявные», в неограниченном количестве крепкие спиртные напитки и «более серьезные поводы для мордобоя» и позволили мне наблюдать и быть в некоторой степени участником следующих событий.
Повторно едучи в Египет на отдых, теперь уже в Хургаду, а не в Шарм-Эль-Шейх, как в предыдущий раз, я уже знал, что в Египте крепкие спиртные напитки местного производства вовсе не крепкие, а максимум на что вытягивают, так это градусов на 20-25. А это издевательство над славянином, особенно, русским мужиком. Поэтому, чтобы исправить это положение, я прихватил из дому литровую бутыль первача, градусов под 60, да ещё и с тремя острыми стручками красного перца внутри. А что ещё, кроме «Тризуба», может быть более настоящим и существенным национальным символом Украины? Тем более, объединяющий людей любой национальности бывшего СССР, даже воюющих между собой – там, а здесь свободных в своём выборе.
И вот, на третий день моего отдыха в баре отеля «EL Samaka Beach» моё внимание привлёк один мужичок, лет сорока, худощавый, среднего роста, судя по его поведению, весёлой натуры, постоянно заказывающий ром с «Кока-колой» и поглощающих их с невиданным мастерством своего дела. Поскольку я также полюбил ром, как мне казалось, лучший из существующих местных крепких напитков в этом отеле, и пока не достиг такого же мастерства его поглощения, и потому этот паренёк (могу так сказать по отношению ко мне, так как мне уже за шестьдесят), привлёк моё особое внимание. Тем более, мы, несмотря на значительную разницу в возрасте, были чем-то близки с ним по духу. И эта близость проявилась сразу же после обмена первыми малозначимыми фразами.
За рюмкой рома завязался разговор на какую-то незначительную тему, даже не помню на какую. Однако после того как он (а звали его Рома из подмосковного Сергиева-Посада) узнал, что я из Киева, то бишь с Украины, он тут же перевёл тему разговора на политику. Я подозреваю, что к тому времени, и это подтвердилось несколькими часами позже, у Ромы начал созревать дух противоречий, и он очень тонко начал искать оппонента. Но я не дал ему для этого повода, поскольку у меня была твёрдая политическая установка, основанная на логике и на мире между нашими братскими славянскими народами, из среды которых мы с ним были выходцами. И это ещё больше нас объединило. Тем более, что мы с ним отлично помнили наш общий дом и единую Родину – СССР, которую так жестоко разрушили, разобщили наши народы и в конце концов привели к междоусобной братоубийственной войне. Ведь и у нас с ним, также как и у многих, братья, сёстры и другие родственники оказались по разные стороны франта в этой войне. Но не вооружённого конфликта, а чисто территориально. Хотя, мы к тому времени и выпили не одну рюмку (точнее, пластмассовый стакан – так заведено в трёхзвёздочных отелях Египта, но мы с этим смирились), но пришли, как мы полагали, к одной очень важной Истине: войны провоцируют и устраивают политики, а страдают люди из народа, такие, как мы. Только пацанов наших жалко, которые тысячами гибнут на этой войне…
Такая эмоциональная сторона нашей содержательной беседы ещё больше нас сближала. Но всё же, политическое оболванивание, которое призвали СМИ до этого, и заложило червь протестного сомнения глубоко в подсознание, при достаточном количестве выпитого спиртного, всё же давал шанс этому червю показать себя на свет Божий. М когда такой момент наступил, я попытался перевести тему разговора в другое русло, в частности, «о бабах». Я понимаю, что несколько вульгарно сказано о прекрасном цветке, которым является женщина, но в подобно нашей «задушевной» беседе такой термин был наиболее приемлем. К сожалению, вопреки моим ожиданиям, эта тема не пошла, хотя я и видел, как у моего собеседника загорелись глаза тем необычным огоньком, который может внутренне и внешне преобразить любого мужика в лучшую сторону… И всё потому, что он оказался женат и, более того, молодожён!
Удивительные вещи происходят в жизни! Только вчера я написал, большей частью, теоретическое обоснование проблемы «Женщина на курорте», где первым пунктом идёт доказательство того, что мужик на курорт берёт жену только тогда, когда он в порыве любви и страсти в послесвадебный период. А в середине супружеской жизни его под пистолетом не заставишь взять свою домашнюю занозу, чтобы окончательно испортить свой отдых. Или в конце своей совместной жизни, когда страсти уже улеглись (ведь жизнью и многими нашими поступками движут страсти), дедушка берёт свою бабушку и едем на курорт… И вот очевидное живое доказательство моей теории – Рома со своей молодой женой!
И потому, предложенная мною отвлекающая, от острых проблем политики, тема «о бабах», не прокатила. И чтобы не допустить искры в политической бочке с порохом, я вытащил свою вторую козырную карту, заготовленную и привезенную из Киева. Начал ругать местную бодягу, по крепости больше похожую на компот, нежели на ром. «А вот у нас…» И кратко нарисовал прелести общеизвестного на всём постсоветском пространстве украинского «Первача», описанного ещё Гоголем. В глазах Ромы я увидел искру, не менее яркую и зажигательную, чем та, которая возникла при моём упоминании «о бабах». Интерес ещё больше возник, корда я сказал, что привёз с собой первач, да ещё с перцем и пригласил его на дегустацию. Естественно он не отказался…
Закусывали мы тепличным огурцом, заготовленным мною заранее из моего сухого пайка, положенного каждому курортнику, кто прибывает в отель после десяти вечера…
Натура Человека такова, что он испытывает огромное желание поделиться счастье с самым близким для него человеком. Не был исключением и Рома. Он вспомнил, что его молодая жена уже два часа сидит в номере и ждёт его, чтобы пойти с ним на пляж. И он предложил поделиться впечатлением о перваче (то есть продегустировать) с его женой. Я не возражал…
И вот мы уже втроём продолжаем дегустацию перцового первача с моей далёкой Украины. Зная натуру нашего брата пить до дна, сколько бы в ёмкости не было: пол-литра, литра или трёхлитровый бутыль, я вовремя приостановил процесс дегустации (так как, по Закону застолья, разливающую руку нельзя менять) и предложил пойти на пляж и «полирнуть» первач местным ромом. Компания согласилась: ведь пить в четырёх стенах можно и дома, сколько влезет, а мы ведь на Красном море!
И уже через пять минут мы были за стойкой бара на пляже, где с повышенными темпами заказывали: мои новые знакомые коктейль рома с колой, а я чистый ром и отдельно запивать – спрайт. Почему повышенными темпами? Да потому что до закрытия этого бара на пляже (17-00) оставалось всего пять минут… Такими темпами мы прикончили все открытые бутылки рома, что были на стойке бара, затем виски… Успели бы ещё, но бармен отказался открывать новую бутылку. Мы бы могли настоять и заставить его это сделать, мотивируя нашим «All inclusive» и сотнями баксов, которые мы вложили в экономику Египта (самый убедительный довод), но поскольку знали, что у нас ещё в запасе основной бар в главном корпусе, который работает до 22-00, мы успокоились и не придали особого значения ущемлению наших, курортников, прав. Но я нутром чувствовал, что конфликт больших масштабов назревает…
Заняли три шезлонга с матрацами. Не успели и глазом моргнуть, как соседка по наглому спёрла у ромы матрац. Всё свели к шутке, но я видел, что буря внутри у Ромы назревает. Далее возникла проблема: кто пойдёт купаться, а кто останется при вещах. Как я понял мои новые знакомые всегда носили с собой приличную сумму денег: видимо, у них сейф был неисправным, или они ему не доверяли. Я, естественно, полчаса-час сторожить их деньги не собирался. Рома был джельтменом и после некоторых раздумий отпустил свою молодую жену со мной на пляж, а это по мостику метрах в ста от того места, где мы расположились.
Уводить выпившую женщину – молодую жену довольно уже пьяного, но очень задиристого мужа, на пляж купаться для меня было большим риском. Я это понял чуть позже. Да так складывались обстоятельства и по-другому они сложиться не могли. Единственно что, так это мне надо было бать осторожным, но выпившему это было сделать невозможно.
В эти предвечерние часы (до наступления темноты оставалось минут сорок) на этом пляжном мостике и в море возле него было много отдыхающих. Каждый пытался впитать в себя прелести купели в этот тихий летний вечер за час, когда из глубин моря начнут выползать различные морские монстры, типа скатов, осьминогов и прочей хищной и ядовитой твари. Особо много было арабов – молодых, крепких пацанов, лет так от двадцати до тридцати.
Нам же со Светланой (так звали мою новую знакомую) оставить ревнивого мужа надолго не получилось. И уже минут через десять он показался на мостике. Поручив, как он сказал, присмотр за вещам соседу по шезлонгу: страх остаться без молодой жены был выше риска потери любой суммы денег. И выбор его, как оказалось позже, и не только выбор, но и подозрения, были верными.
Женщина, а, тем более, выпившая женщина, потому она и слабый пол, что у неё весьма слабые тормоза, по сравнению с мужчиной. Не была исключением и Света. Она очень эмоционально обрадовалась, когда плавая на двухметровой глубине вдруг обнаружила островок остатков рифа, взобралась на него (ей было воды почти по пояс) и начала делиться своей радостью с молодыми арабами, которые купались рядом. Один из них, крепыш в белой футболке, не остался безучастным к радостям Светланы: подплыл к ней и взял её за руку…
Что было потом, можно было бы определить при покадровой прокрутке этого сюжета, если бы кто снимал на камеру: забурлила вода в том месте, где находился Рома. И его загоревшее до шоколадного цвета тело спортсмена-пловца устремилось к улыбающейся друг другу паре, одной из которых была его любимая жена. Через миг цепкие пальцы Ромы сжимали горло молодого араба и опускали его голову в море. Такого никто из окружающих не ожидал. И только кода голова араба начала булькать из-под воды, все опомнились и гурьбой набросились на Рому. Рома отпустил шею тонущего араба и набросился на его друзей. Видя и чувствуя на себе зверя-Рому, все арабы, включая очухавшегося «виновника торжества», расталкивая и затаптывая друг друга ринулись наверх, на мостик. За ними Рома. Да уже вне воды, увидев худого и щуплого Рому, по сравнению со своей атлетической упитанной фигуре каждого, арабы поняли, что не зверь на них напал, а обычный русский отдыхающий. И снова набросились на него. Но Рома не успел «насладиться» от ударов мощных кулаков арабов в достаточной степени. Как из-под воды на мостике появилась охрана отеля и администрация с reception и начала унимать дерущихся.
Чтобы не усугублять межнациональный русско-арабский конфликт на почве ревности мужа пары молодожёнов, я взял под руку Рому и повёл в его номер. Его жена шла рядом. Но всю дорогу, до самого номера, потерпевший фиаско, поверженный и опозоренный араб, неоднократно вырывался из рук своих друзей-арабов и, настигая нас, пытался устроить бой-реванш. Но это ему, благодаря охране отеля, никак не удавалось. Закрыть Рому в номере, как я советовал Свете, не удалось. По настоянию директора отеля, Рому для разборки ситуации, повели на reception в главный корпус.
А этот молодой араб в белой тенниске ещё долго бегал по территории отеля, что-то по-арабски кричал и показывал всем, как его брали за горло русские хулиганы и пытались утопить. Один раз даже подбежал к нам со Светой, когда мы прорабатывали тактику дальнейшего поведения с полицией, на вызове которой всё время настаивал Рома. И вот этот араб подбегал к нам, что-то кричал и делал жест рукой у горла, но уже не тот, что ранее, а другой – типа перерезающего горло. Этим он хотел сказать, что перережет горло. Когда я ему ответил что-то в шутку, он моей шутки не понял и набросился на меня…
Мы со Светланой договорились, что я переодеваюсь (после моря я был весь мокрый) и прихожу в Службу портье reception. Перед reception я заскочил на несколько минут в ресторан на ужин, потому что по опыту Оболонской милиции в Киеве, знал, что в полиции нас кормить не будут и даже не привезут назад в отель и если не посадят, то взяв показания, выбросят за несколько километров от отеля…
К сожалению, ни Рому, ни Свету я больше не видел. Менее чем через час, вызванный туристический агент погрузил их с наспех собранными вещами в автомобиль и вывез их отеля, в целях их же безопасности: неизвестно, что за бандит мог оказаться этот молодой араб. Да и Рома с перерезанным горлом для имиджа отеля был ни к чему. Одни говорят, что вывезли их в аэропорт и посадили на самолет до Москвы, другие говорят, что инкогнито вывезли в другой отель, чтобы они до отдыхали свой положенный срок - до 6 августа. Хочется в последнее верить, и в то, что не возникнет на пути отчаянного пацана Ромы ещё один подобный араб.
Прошло уже два дня после этих событий. На reception меня, как свидетеля, не приглашали, видимо, и так им всё ясно. А тот молодой крепыш-араб пока свою идею в отношении меня, не реализовал. И надеюсь, что до моего отлёта в Киев 8 августа не реализует… Дай Бог!
8 августа 2015 года. Суббота
Прощание с Египтом
Сегодня последний день моего пребывания на Красном море.
Около пяти утра. Я вновь на Море. Который день всё это происходит автоматически. Сколько бы ночью я ни спал, как бы вчера уставшим не был, но утром, в четыре-пять часов я уже, как кем-то подпружиненный, уже на ногах. Меня тянет к себе Море. И я, почти подсознательно, иду к нему, увлекаемый его магией. Встречаю рассвет. И это у меня стало правилом каждого дня. Встретив рассвет и, по возможности, зафиксировав словами на бумаге то, что я увидел и прочувствовал, я могу на час-два уснуть тут же, на шезлонге, с лёгким чувством выполненного долга. Иногда даже спать так долго, рискуя проспать завтрак, что было не однажды.
Август. В Египте начинается самый жаркий период. И это я прочувствовал уже вчера вечером, когда вышел к морю созерцать ночную Природу на Красном море. И ощутил такую духоту, что не смог побыть на берегу и полчаса. Хотя и было уже около одиннадцати и мир должен быть остыть от дневной жары. Духота и безветрие – это не лучшие признаки курорта даже у самой кромки воды. Днём было аналогично, но я этого не замечал, так как почти постоянно сидел в воде и лишь иногда выходил на берег, чтобы согреться. Да, к концу двенадцатидневного пребывания в Египте, считай, что в пустыне, я стал замерзать. И потому не ощущал ту духоту, которая в безветренные дни накатывала на побережье со стороны пустыни.
Вот и сегодня утром, как только я вышел за пределы поливной и вечнозелёной территории отеля в сторону моря, как на меня пахнуло духотой, знакомой мне по вчерашнему удушливому вечеру. Но ситуация моментально изменилась, как только я нырнул в свежую прелесть моря…
Последний, четырнадцатый день на Красном море в Хургаде, последний вечер.
Поздний вечер. Сижу в аэропорту. Жду часа взлёта, чтобы покинуть этот чудный край с красивыми ручными рыбками и целебным морем.
Дико хочется спать. Несколько дней подряд вставал в четыре утра, чтобы запечатлеть на бумаге особенности восхода Солнца в Египте на Красном море.
Единственно, что меня огорчает, так это то, что остались абсолютно чистыми, даже не начатые мною, пять из четырнадцати листов бумаги, которые я брал в дорогу по числу дней отдыха, чтобы исписать их. И тут же вспомнил мать Фёдора из мультфильма «Лето в Простоквашино», когда она аналогично очень сильно огорчалась, что не удалось ей надеть на курорте пару своих платьев… И успокоился: бывают проблемы и печальнее…
Возвращение блудного сына
Я снова с утра, после двух недель «отпуска», на своём острове на Днепре.
Под сильными порывами ветра у меня над головой недовольно шумит ольха. Видимо, она злится, что я ей изменил, променял её на Красное море. Но я, как блудный сын, вернулся и снова вживаюсь в свою родную Природу, чтобы впитать в себя её целебные блага.
Я сравниваю Природу Красного моря и Природу Украины. Да никаким обильным поливом пустыни водой, изысканным ландшафтным дизайном и малыми архитектурными формами не достигнуть той естественной красоты Природы, которая в течение тысячелетий созревала, устанавливалась и созрела в том виде, как она есть в настоящее время у нас в Украине. Чего только стоят рощи и дубравы на берегу Днепра! А шум Природы…
В то же время Природа Красного моря – немая. Один лишь только шум морского прибоя. И ничего больше. Даже ветер летом какой-то подпольно-скрытый: дует так тихо и безмолвно, словно кого-то боится. А чуть отойдя от моря, обдаёт тебя жаром, как будто из жаровни… Не спорю, и голос моря может раскрыть больше неизведанного и загадочного в нашей истории, чем сотни дубрав. И я преклоняюсь перед морем – колыбелью всего живого на Земле. Но красота родной стороны может быть по достоинству оценена только на фоне своей родной Природы.
И здесь, под Киевом ветер может и тревожно пошуметь, как сейчас, - в листе густых крон деревьев, и прошуршать среди стебельков травы. А также погонять на небе белесые тучки и даже пригнать полчища свинцовых туч и вылить из них столько воды в виде сплошного потока крупных капель, что невольно воскликнешь: «Льёт как из ведра! »
Вот и сегодня к обеду весь Запад заволокло тёмными тучами, правда, не сплошными, а с некоторыми прорехами грязно-белого цвета. Да и вода залива, до недавнего радовавшая глаз своим изумрудно-синим цветом, стала давить грязно-серым цветом с такими же волнами, в которую даже смотреть страшно, не то, что окунуться.
Солнце скрылось, пока ещё за белесыми полупрозрачными тучками. Иногда выглядывает всего на миг сквозь их небольшие разрывы. Но ветер с Запада продолжал натягивать на всё остальное небо, в том числе и на Солнце в зените, чёрный покров свинцовых туч.
Ветер стал прохладный, но не настолько, чтобы неприятный. А, более того, разогретое с утра до полдня тело, с благодарностью воспринимало его свежее обдувание и даже радовалось ему. Радовался приятной прохладе ветра и я своей душой и сердцем. Ведь я за ним так соскучился, будучи на чужбине, на Юге, на Синайском полуострове, хоть и престижном для многих желанным, но всё же чужим, жестоким и пустынным краем. Ведь всё, что я видел, чувствовал и воспринимал, за исключением Красного моря, это бутафория, как потёмкинские деревни для Екатерины Второй. И я чувствовал, да и продолжаю чувствовать себя обманутым. И становится несколько обидно. И потому о тех четырнадцати днях в Египте, у меня осталось в памяти только Красное море, и, как в аквариуме, разнообразные рыбки.
Пока я всё это вспоминал, ветерок начал приносить из туч мелкие капли дождика - настолько мелкодисперсного, что их и каплями не назовёшь. А как будто влажная прохлада ветра начала освежать мне спину. Что-то вроде точечного массажа. Но вскоре и мелкие капли дождя затанцевали на моей спине. Мне стало холодно. И я заторопился к себе в уютную киевскую квартиру, балкон которой мне был виден с этого острова…
В сокращении, полный текст в книге Саша Сим "Красное море - уголок земного Рая".
Trumpa informacija apie Al Samaka Beach Hotel
Vieš butis "Al Samaka Beach" yra Promenade rajone, 6 km nuo Hurgados oro uosto ir yra dalis komplekso, kurį sudaro 2 vieš buč iai: "El Samaka Beach" ir "El Samaka Comfort".
Vieš butis atidarytas 1986 m. , paskutinis remontas atliktas 2016 m. Bendras teritorijos plotas 6.6 ha.
Deš inė je nuo Al Samaka Beach vieš buč io yra Princess Palace Hotel & Club 3 *, kairė je yra dykvietė (! ).
Kambariai
Vieš butyje yra 163 kambariai. Kambariuose: centrinis oro kondicionierius, mini baras, seifas, duš as, plaukų dž iovintuvas, telefonas, palydovinė televizija (rusiš ki kanalai), balkonas arba terasa. Kategorijos "Standartiniai kambariai" kambariai - 32 kv. m..
Mityba
Vieš butyje yra dvi maitinimo koncepcijos: HB – pagrindinis restoranas: savitarnos pusryč iai ir vakarienė . Visi gė rimai už papildomą mokestį ir Viskas į skaič iuota – pusryč iai, vakarienė – š vediš kas stalas, vietinis vynas – vakarienė s metu ne daugiau kaip dvi taurė s vienam asmeniui.
Gė rimai.
Fojė baras 10:00 – 23:00. Baras paplū dimyje 12:00-15:00. Baras prie baseino 10:00-17:00. Vietinis alus – taurė se (tik du buteliai per dieną )
Paslaugos. Pramogos, sportas
2015 m. liepos 25 d. š eš tadienis
Kijevas. Iš vykimo iš vakarė se
Diena prasidė jo kaip į prasta. Atsikė liau anksti, pasigrož ė jau tekanč ios saulė s grož iu ir iš kart palyginau su „liesu“ iki ribinio saulė tekio Egipte, kur net auš ros kaip tokios nė ra. Nors po Egipto jau dvi savaites esu Kijeve, gimtinė je, prisiminimų takas ir toliau nepastebimai driekiasi iš tų į spū dingų aš tuonių dienų , kai buvau prie Raudonosios jū ros: ir gerų , ir blogų , ir nelabai. Ž inoma, š iek tiek apmaudu, kai už tū kstantį dolerių tenka patirti tam tikrų nepatogumų . Tač iau visos š ios bė dos dienos pabaigoje man atrodė mano egoizmo ir per didelė s nuomonė s apie save vaisius. Ir vė l pradė jau svajoti apie Raudoną ją jū rą.
Bet visa tai ateis vė liau. O dabar stoviu savo buto Obolon balkone ir grož iuosi ryto auš ros grož iu.
Tada jis nukreipė ž vilgsnį į garbanotas giraitė s vainikų kepures, į Dniepro į lankos vandens mė lynumą ir pagalvojo: „Pasaulio paveikslai tokie į vairū s ir į spū dž ių ryš kumo, kad galima apibū dinti. ir raš yti apie tai be galo. Kaip ir kiekvieną kartą fotografuojant gamtą , ji niekada nebus tokia pati: nuotraukos visą laiką skirsis. Bet visa tai yra mano kū rybiš kumo rezervas „vė liau“. Ir dabar, nuo pat ryto, mintys yra susijusios su š iuo vakaru, kai vė l bū siu Egipte prie Raudonosios jū ros ...
Taigi, laukdamas vidurdienio, pradė jau aktyviai š urmuliuoti tik su viena tikslo mintimi: oro uostas, lė ktuvas ir aš jame atvykau laiku – viskas, kas priklauso nuo manę s. Ir tada - viskas taip, kaip tokiais atvejais planavo kelionių agentū ra, smulkmenoms, kurias patikslinu.
Nesileisdamas į nereikš mingas smulkmenas (nors su ypatingu talentu kiekvieną tokią smulkmeną bū tų galima paversti raš to š edevru), konstatuoju, kad deš imtą vakaro jau sė dė jau lė ktuve ir girdė jau tolygų jo variklių dū zgimą . Man skrydis lė ktuvu jau tapo kone į prastu reiš kiniu: per vieną mė nesį trys gana ilgi (daugiau nei trys valandos) skrydž iai ir ketvirtas kito pradž ioje – jau per daug..., po pirmojo skrydž iai buvo maž iau į spū dingi ir neatsispindė jo mano kelionių už raš uose.
Borispolio oro uostas"
Atvyko labai anksti. Sė di. Laukiu registracijos. Registracijos punkte į sitaisiau patogioje kė dė je, todė l leidž iu sau mą styti abstrakč iai, nekreipdamas dė mesio į smulkmenas ir matydamas vietą , kur pradė s formuotis registravimosi eilė , bū ti tarp pirmų jų ir gauti padoresnę vietą lė ktuve nei praė jusį kartą - tualetų uodegoje.
Oro uostas yra ta pati stotis, tik solidesnė ir didesnio masto. Benamių nė ra – tikriausiai, jiems č ia kiekvieną vakarą atvaž iuoti, kad č ia patogiai pernakvotų , brangu. O kontrolė prie pat į ė jimo prastesnė nei bet kurio policijos pareigū no gelež inkelio stotyje. Š tai kodė l jie ten, o mes č ia be jų . Než inau apie juos, bet be jų jauč iamė s puikiai.
Ir kvapas gaivus. Nors lauke karš ta – daugiau nei trisdeš imt aukš č iau nulio. Prakaituotų kū nų ir laisvoje bū senoje stovinč ių kojinių nė kvapo. Galbū t dė l to, kad kontingentas visas iš manus ir veikia kondicionieriai, o š alia, antrame aukš te, už pasų ir muitinė s kontrolė s yra Duty Free, kur intensyviai purš kiami „kamuoliniai“ odekolonai ir garsiausių pasaulyje prekinių ž enklų kvepalai. . Natū ralu, kad viskas, kas papurkš ta, nusė da ant kainų etiketė s ir yra iš ž vejojama iš vietinių „už sienio turistų “ kiš enių . Prasidė jo pinigų konfiskavimo iš kasdienybė s gniauž tų iš trū kusio turisto industrija.
Be to, jis tę sis su vieš buč io gidu, kuris jums primesdamas turistines keliones dvigubai brangiau, neteisė tai kaltindamas visus, kurie turi pigiau - sukč ius ir sukč ius. Toliau – visi prekeiviai turgavietė se ir gatvė se, traukiantys tavo baltumo sniego, dar be pirmojo į degio pė dsakų , kū no, tarsi ryklio kraujo. Jie, pirma, ž ino, kad turite daug pinigų (net ir po Duty Free) ir netiki jumis, jei pasakysite jiems „Nė ra pinigų “ (nė ra pinigų ), antra, esate nepatyrę s ir nepatyrę s, todė l galite lengvai už kibti ant jų ir pan.
Bet tai bus vė liau, jau antrą dieną po jū sų atvykimo į Š arm el Š eichą ar Hurgadą . Tuo tarpu mes vis dar tik pirmame aukš te ir laukiame registracijos.
Blizganč ios veidrodinė s granitinė s grindys. Ant jos lengvai, tarsi ant oro pagalvė s, slysta sunkū s vež imė liai, prikrauti iki pat virš aus su lagaminais. Ir jie juda dė l lengvo spaudimo, kaip atrodo, tik vieno keleivio pirš to.
Tuo pač iu metu jis nevalingai lygina tai su krautuvu gelež inkelio stotyje: ž mogus, prakaituodamas nuo fizinio krū vio, stumdo sojų vež imė lį su tiek pat lagaminų , ir jam taip sunku, kad jis nevalingai gailisi jo, kaip ž mogus ir nori jam padė ti...
Protas, nuolat ieš kantis priež astinio ryš io kokiame nors reiš kinyje, sufleruoja, kad mes visi, tū kstanč iai į vairių oro linijų keleivių , sumokė jome už š į komfortą , ir tai į skaič iuota į lė ktuvo bilieto kainą . Š tai kodė l jis yra daug brangesnis nei bet kurio sausumos transporto bilietas tuo pač iu atstumu, nors kaina yra maž esnė ...
Jei atidž iai paž velgsite į veidus, galite atskirti tiek daug skirtingų tautybių ! Ir nevalingai pagalvosi, kad patekai ne į oro uostą , o į Pasaulinį visų tautų , tautybių , tautų ir tautybių atstovų sambū vį ! Tik nesuprantu, kodė l tiek daug rusų?
Tai tikriausiai yra didelių socialinių kataklizmų ž enklas: Maskvoje, Raudonojoje aikš tė je, netrukus bus laukiama Maidano, kaip ir pernai. O atsiž velgiant į dabartinio Boryspilio oro uosto realijas, pradedi suprasti, kad buvo paskelbta, kad jie lipa į lė ktuvą į Maskvą ir visi rusai iš viso oro uosto susirinko iš vykti iš Ukrainos. Po š io fakto mano vaizduotė s mą stymas pateikė kitokį , prieš ingą vaizdą : rusai skubiai palieka Ukrainą , matyt, dė l Deš iniojo sektoriaus ir kitų nacionalistinių jė gų suaktyvė jimo. Tai susiję su „masine ž monių migracija“...
Pamaž u keli š imtai triukš mingos ir š urmuliuojanč ios rusų minios prasiskverbė pro registratū ros sietelį , nepalikdami nei vieno keleivio pirmame oro uosto aukš te, juos visus prarijo Maskvos lė ktuvas ir jie pakilo į dangų . , į savo tė vynę . Ir aš vis dar laukiau savo registracijos pradž ios.
Tač iau dabar atė jo mano eilė : likus kiek daugiau nei dviem valandoms iki mano lė ktuvo iš vykimo į Hurgadą , registracijos eilė je pasirodė pirmieji ž monė s. Ir aš skubė jau stoti į eilę . Juk iš praeities patirties ž inojau, kad laukiu paskutinio š ioje eilė je. Dabar yra galimybė ir laisvo laiko, iki registracijos pradž ios, apie tai pasikalbė ti.
Taigi, bū damas paskutinis eilė je registracijai, jū s suteikiate sau ilgą ir varginantį stovė jimą eilė je, apie valandą . Bet tai nė ra pats blogiausias dalykas, kuris jū sų laukia. Blogiausia, kad į visas tris skrydž io valandas pasodins pač iame lė ktuvo gale, paskutinė je eilė je, prie tualeto ir net atplė š nuo mylimosios, jei pasiimsi ją su savimi į kurortą . Labiausiai glumina prieš paskutinė . Č ia pagal analogiją galime į sivaizduoti paskutinį traukinio skyrių.
Tas pats: nuolatinis durų gurgimas ir eilė prie tualeto, beveik visi, ypač pradedantieji - net ne tam, kad jį naudotų pagal paskirtį , o tiesiog iš smalsumo, ką ir kaip jis veikia. 1000 metrų aukš tyje. Ir dė l to beveik kiekvieną minutę girdi garsius garsus, č iulpianč ius serbu, tarsi koks didž iulis monstras bandytų kartu su vandeniu iš tualeto sugerti viską , ką jam davei. Nepavydė tinas š ios „kregž dė s“ vaidmuo...Vienintelis reikš mingas skirtumas nuo traukinio – nė ra kvapo. Ir tai š iek tiek guodž ia. Ir dar viena maž a, bet vis dė lto nemaloni smulkmena: bandydami atloš ti kė dę iš sė dė jimo į gulimą , staiga pamatysite, kad to padaryti neį manoma: kė dė s atloš as remiasi į galinę sienelę . tualetas. Tai papildomas nemokamas š ios vietos „ž avesys“…
Į sikū rimas kambaryje. Skaič ius
Atsiskaitymo metu pamač iau gudrų triuką , kaip iš poilsiautojų pagrobti „papildomus“ pinigus.
Į sivaizduokite, po ilgų ir varginanč ių skrydž ių , ypač vė lyvą vakarą , esate į sitaisę š lykš č iausioje patalpoje, kokia yra ne tik š iame vieš butyje, bet ir visame pasaulyje. Be didž iulių tarakonų ir skruzdė lių , po kambarį kaip namuose gali klajoti driež ai ir net ž iurkė s. Tiksliau, jie yra namuose, o jū s juos lankė te. Ir todė l, kad jie turi tinkamą pož iū rį į jus ...
Natū ralu, kad pasipiktinate ir iš kart po vidurnakč io bė gate pas vadybininką į registratū rą su reikalavimu pateikti normalų numerį . Tarnautojas su neblė stanč ia š ypsena ir didž iausiu dė mesiu bei mandagumu atsipraš ydamas siū lo palaukti iki ryto arba už simena apie galimybę už deš imt dolerių problemą iš sprę sti dabar. Ir kur tu eini. Jū s sutinkate.
Sveikata, o gal ir gyvenimas brangesnis...Į sitaisai normaliame, kaip ir tikė jaisi, kambaryje ir už miegi su palaima...O tavo pirmasis terariumo kambarys su baisingu remontu ir nevalytas per pastaruosius š eš is mė nesius laukia kitas nelaimingas klientas su jo (numerio) pagalba turė jo registratū rą ( registratū rą ) iš kliento paė mė dar deš imt dolerių...Než inau kaip keturių ar penkių ž vaigž duč ių vieš buč iuose, bet trijų ž vaigž duč ių , pavyzdž iui, Al Samaka paplū dimys, tai sė kminga ir naudinga jiems patiems, jie praktikuoja.
Namelyje yra kambarių , bet nepatarč iau sutikti, ypač iš dykvietė s (ji kairė je). Iš dykvietė s pelkė s dieną naktį lipa ne tik uodas (tinklas ant lango nepadeda), bet ir į vairū s gyviai. Š ie vasarnamiai yra pastatyti kaip vienuolyno celė s, iš orinė ir vidinė iš vaizda yra vienoda ir net nedideli langai.
2015 m. liepos 27 d. pirmadienis
Pirma diena vieš butyje. Susitikimas su vieš buč io vadovu.
Mano pirmoji diena prie Raudonosios jū ros buvo intensyvi.
Tač iau sutikti saulė tekį , kaip planuota, nepavyko. Permiegojo. Tai suprantama: pusė dienos Kijevo ir Egipto oro uostuose, daugiau nei trys valandos ore, 1000 metrų aukš tyje (baisu net į sivaizduoti, ką jau kalbė ti apie skrydį! ). naktį atvykus - š urmulys dė l atsiskaitymo, problemos su kambariu ....Ir todė l ryte per sapną nusprendž iau š į Saulė s susitikimo Egipto ž emė je renginį atidė ti rytdienai.
Pabudau apie š eš tą vietos laiku, valandą prieš pusryč ius. Tač iau saulė jau seniai iš š oko iš už horizonto ir puolė į savo zenitą . Dar nepripratau prie vietos š viesios dienos: temsta anksti – š eš tą jau tamsu, o š viesu – vė lai ar anksti – sunku suprasti š iame paslaptingame Egipte. Galbū t tai priklauso nuo platumos. Juk š iuo metu Sankt Peterburge prasideda baltosios naktys, o dabar aš arč iau pusiaujo nei Ukrainoje...Visko gali bū ti...
Ryte pirmas dalykas yra jū ra, o visa kita – tada. Man patiko jū ra.
Ksyati, jū ra jai nepatinka. Nors Hurgadoje ji daug skurdesnė savo gyventojais, palyginti su jū ra Š arm el Š eiche. Tų spalvingų ž uvų nė ra ir tiek daug. Ypač kai jie pavaiš inami duonos riekelė mis iš vietinio restorano, o tai draudž iama.
Po maudynių susipaž inau su vieš buč io teritorija: labai didelė ir iš puoselė ta. Patiko: daug ž alumos ir didž iulė s palmė s. Kalbant apie trijų ž vaigž duč ių vieš butį - pliusas, net lyginant su ankstesniu, kuriame buvau, 4 * vieš buč iu.
Tokiems kurortams bū dinga kasdienė rutina: trys laiko atskaitos taš kai: pusryč iai, pietū s ir vakarienė , susieti su konkreč iu laiku. Likusi dalis – laisvas laikas, daryk ką nori. Ž inoma, plaukiate jū roje ir deginatė s saulė je. Dienos karš tyje sė dite po oro kondicionieriumi – savo kambaryje arba prie baro. Ir su ypatingu noru – miegi bet kuriuo patogiu paros metu, o č ia kaip tik patogu.
Pirmą dieną , ryte, susitikome su savo asmeniniu gidu iš „Anex tour“. Jis buvo gana pavargę s nuo savo į kyraus ekskursijų pasiū lymo, iš pū sto du kartus, palyginti su panaš iomis ekskursijų kainomis č ia pat, už mū sų vieš buč io kampo. Tai pirmas mano susitikimas su į kyria paslauga, su noru be jokių moralinių ir etinių taisyklių , į ž ū liu bandymu atimti iš manę s nemokamų dolerių nuo penkiasdeš imties iki trijų š imtų už kiekvieną ekskursiją . Bet, laimei, š iai pagundai atsispyriau naudodamasis NLP vadovu, pasiū lymu ir kitomis „gudrybė mis“. Bet tuo pat metu su susidomė jimu stebė jau, kaip aplink stalą oš ia didelio ir maž o nominalo banknotai, kurie iš SPA sveč ių kiš enių pereina į gido kiš enę . Tarsi tai bū tų ne stalas „Lobbe“ bare, o didelis loš imo stalas kokioje nors loš imo į staigoje Hurgadoje.
Į š į nesą ž iningą pinigų iš ė mimo iš patiklių poilsiautojų procesą buvo bandoma aktyviai į sikiš ti, tač iau bijojau, kad jie gali mane sumuš ti, o gal suž aloti kojas – kaž kur toliau nuo smalsių akių . Juk statymai dideli. Be to, procesas buvo savanoriš kas, abiem pusė ms susitarus. Smurto (fizinio) nebuvo. Nors reikš mingas psichologinis smurtas buvo aiš kus ir akivaizdus iš oriniam stebė tojui.
2015 m. liepos 28 d. antradienis
Brazier betoninė se Hurgados gatvė se
Antrą dieną , iš kart po pietų , su viena poilsiautoja iš Baltarusijos nusprendė me pasivaikš č ioti pagrindine tos vietos, kur yra mū sų vieš butis „Al Samaka Beach“, gatve.
Karš tis baisus. Be to, š iame akmeniniame vamzdyje - ilga gatvė su baltais pastatais, tarsi veidrodis, atspindintis visą saulė s š ilumą . Ž monė s – ne vienas ž mogus, tik kartais pasitaiko vienas ar du tokie europietiš ki idiotai kaip mes.
Bet vis tiek yra naudos iš tokios nepakeliamai „karš tos“ pusantros valandos kelionė į duty-free (turiu dviejų dienų privilegiją lankytis nuo atvykimo dienos). Ir ne tik apsipirkinė jant, bet, svarbiausia, š į Hurgados rajoną ir visą Egiptą pamač iau natū ralioje š viesoje, be naktinė s reklamos. Ir į spū dis nė ra malonus. Pusė parduotuvių už daryta remontui. Atskiri dideli sklypai, keli hektarai brangios ž emė s prie jū ros, tuš ti š iukš lynų pavidalu, nuo pagrindinė s gatvė s atitverta aukš ta tvora iš retų metalinių strypų . Ir tai 2015 m. , dar prieš tokios situacijos pateisinimą krize. Iš to, ką mač iau, galiu daryti iš vadą , kad Egiptas apskritai ir Hurgada konkreč iai nė ra patrauklū s tiek vietiniams stambiems (jei yra), tiek už sienio investuotojams. Lyginu su Kijevu, kuris š iuo atž vilgiu gerokai lenkia Egiptą.
Net nepaisant to, kad klimato są lygos ir turizmo verslo galimybė s Egipte kur kas didesnė s, o turistai iš viso pasaulio č ia atsivež a dolerių . Kyla klausimas, kur tie pinigai nukeliauja? – Galbū t, kaip ir mū siš kius, juos vagia valdž iai artimi ir valdž ioje esantys pareigū nai? . . Juk Rytai visada mylė jo ir ypatingu bū du mė gsta prabangą ir auksą...Turiu omenyje š eichus, chanus ir kitus rytų ž emių valdovus. O ž emesnių jų klasių vargš ai vis dar yra jų vergai, tik su tam tikra fizine laisve...
Gana pavargę s ir visas š lapias, tarsi ką tik iš jū ros iš lipę s su drabuž iais, š iek tiek „pasidž iovinę s“ į lindau į patogų fojė baro fotelį . Ir tę sė vakar pradė tą vietinių , vadinamų jų stiprių jų (bet iš tikrų jų silpnų , iki 25°) gė rimų degustaciją , siekdamas iš siaiš kinti, kas č ia yra priimtina gerti.
Dė l to nusprendž iau, kad viskas, kas siū loma, yra „bodyaga“ ne tik pagal skonį , bet ir pagal tikrų „Duty Free“ bei vietinių gė rimų su tais pač iais pavadinimais ir etiketė mis kainų lygį : doleriais jie skiriasi tris ar daugiau kartų . Tač iau š iandien, kad netrukdytų gerti, pasitenkino tik romu, nuplautu Sprite. Ir š is malonumas truko daugiau nei dvi valandas, į siterpę s į bendravimą su vienu smulkiuoju verslininku iš Sergiev Posado netoli Maskvos. Ir nuo to momento – plač iau esė „Rusijos gamta“ (ž r. toliau).
Apie moterį ir meilę
Moteris kurorte
Nuo SSRS laikų , kai jū roje ilgai nebuvau vieniš o bakalauro vaidmens, daug kas pasikeitė . Kodė l vieniš o bakalauro vaidmenyje? - Taip, nes tik tada tau gali bū ti atskleista moters paslaptis, kuri, susiklosč ius kitoms aplinkybė ms ir kitur, giliai po nepraeinamo kiautu-namo kiautu slepia savo slapč iausią moteriš kumą.
Aš neblogai paž inojau praė jusio amž iaus 80-90-ų jų moterį . Tada dar sovietinė moteris, nes per porą metų negalė jo kardinaliai pasikeisti, 90-ų jų pradž ioje. Ir jis paraš ė daug knygų ir aforizmų apie ją . Tač iau per š iuos dvideš imt metų daug kas pasikeitė.
Prieš tai, kai buvo socializmas. Ir beveik kiekvienas darbuotojas, į skaitant moterį , turė jo realių galimybių apsilankyti š alies kurorte Kryme ar Kaukaze ir net su lengvatiniu profsą jungos bilietu tik už penkiolika-dvideš imt rublių dvideš imt keturioms dienoms! Tuo metu ir aš ne kartą važ iavau prie jū ros, tokias atostogas sau susiorganizavau net visai vasarai: nuo geguž ė s iki rugsė jo. Ir todė l viskas, ką raš iau apie moterį , yra tiesa, nes tai paraš yta iš prigimties.
Bet laikai praė jo. Daug kas pasikeitė , daugumai ne į gerą ją pusę . Visų pirma, į vyko visų gyventojų socialinė poliarizacija. Socialinis niveliavimas buvo paš alintas ir buvo duotas startas augimui materialia kryptimi.
Be to, beveik visi tam turė jo visas są lygas ir galimybes. Tač iau nedaugeliui pavyko visa tai iš naudoti ir į gyti galimybę aplankyti bet kuriuos pasaulio kurortus, iš skyrus „biudž etinius“ Turkijos, Egipto ir Tuniso kurortus.
Tarp sė kmingų verslininkų labai maž a dalis yra moterų . Tai suprantama. Ne visose verslo srityse ji gali pasirodyti už sispyrusi, o kartais ir su arogancija bei paž eidž ianti pagrindinius moralė s ir etikos standartus, kaip vyras. Š tai kodė l ji yra moteris. Jos prigimtis visiš kai kitokia. Ir nė ra verslo, nė ra lė š ų kasmetiniam poilsiui.
Dabar vyrai į kurortą veda moteris kaip jaunavedž ių porų dalis – kol į karš tis ir aistros jaunoms ž monoms kaitina iki ribos. Tuo pat metu vidutinio amž iaus kurorte retai sutinki susituokusią porą : „Š is „senas skeveldras“ ne tik pavargsta namuose, bet ir iš leidž iate dolerius, kad nuneš tumė te į pragarą , kad sugadintų ir jū sų atostogas. ! Kokia prasmė ir kur logika?
“, - taip galvoja dauguma vedusių vyrų , turinč ių patirties. Kurorte jie mė gaujasi gausiu stiprių jų gė rimų gė rimu, kartais pasimė gaudami laisvomis damomis iš poilsiautojų : „Kurorto romanas nė ra jokia iš davystė , jei po to nė ra tę sinio... “ Ir jie priklauso Vilkų kategorijai: jie klaidž ioja ir susiranda sau moterį . Taip pat ir tie, kurie nenori iš leisti per daug pinigų , pasiimkite su savimi moterį : ar tai ž mona, ar meiluž ė : kurorte ją suras, nes jauč ia savo nenugalimą . Jei pastarieji nepavyksta, jie taip pat eina į stiprų gė rimą – vienintelį gyvenimo dž iaugsmą.
O meiluž es ir pakankamai materialinių priemonių turintys vyrai jas pasiima į kurortą . Tai kaip sename anekdote – Liū tai!
O į kurortą kaip susituokusios poros važ iuoja tik seni ž monė s, su savimi atsivež a ir moč iutes: aistros jau seniai atslū go, gyvenime viskas iš bandyta ir nieko naujo laukti beprasmiš ka, o nesinori. Bet vis tiek ramiau...
2015 m. rugpjū č io 1 d. š eš tadienis
Poilsis prie Raudonosios jū ros ir moterys
Vė l mane persekioja erzina mintis, kad jau praė jo pusė mano poilsio laikotarpio – taip greitai ir nepastebimai, kad susimą stai, kaip tai gali atsitikti. Ir kodė l nė ra priemonių sustabdyti š į pernelyg ž iaurų laiką ? Ir jauč iu, kad lygiai taip pat greitai, jei ne dar greič iau, prabė gs mano likusios septynios atostogų dienos, ir aš vė l bū siu vienas, visiš kai vienas savo Kijevo bute ant Dniepro kranto. Ir vienintelis dž iaugsmas mano bakalauro atsiskyrė lyje bus mano vienintelė s ir mylimosios - Mū zos pasirodymas. Tik visas klausimas: kiek ilgai ji bus su manimi ir nepaliks jos suvalgyti jau be galo ilgo absoliuč ios vienatvė s laiko. Juk tik dė l pavydž ios Mū zos negaliu bū ti su jokiu tikru, fiziniu kū nu ir siela, moterimi.
Č ia, Hurgadoje, norė damas kompensuoti ilgametis vienatvė s siaubą gyvu bendravimu, ypač su moteriš ka lytimi, į rodž iau, kad esu pats bendraujantis ir bendraujantis vyras, nepaisant paš nekovų amž iaus: nuo dvideš imties iki septyniasdeš imties. metų . Mano, kaip kiti sako, iš skirtinis gebė jimas bendrauti su moteriš ka lytimi, tiek vieniš a, tiek vedusia (jei tai leidž ia š alia esantys jų vyrai), neleidž ia nuobodž iauti. Viena ar dvi paliktos frazė s iš karto atveria kanalą lengvam ir ramiam bendravimui. Be to, bendravimo su manimi svarbą suteikia tam tikros subtilybė s ir poilsio š iame vieš butyje paslaptys, kuriomis aš , jau kaip pastabi ir patyrusi senbuvė , dalinuosi su jas trokš tanč iomis paž inti moterimis. Nemė gstu naudoti „aukš to proto“ š ablonų , kuriuos sukaupiau per daugelį atostogų Kryme, Aluš toje, metų . Ir todė l, kad daugelis moterų mane laiko intelektuale.
Bet tai, kaip aš tikiu, yra iš orinis, demonstratyvus intelektas. O kas mano viduje – net aš pats než inau. Tač iau kartais vis tiek prisimindavau savo paties aforizmą : „Bijau praverti burną ir pasakyti ž odį , o jeigu paš nekovas pasirodys už mane protingesnis“. Tač iau gamta, jū ra ir poilsis supaprastina daugelį susitarimų . Ir net tie, kurie į prastame gyvenime atrodo aiš kiai nepriimtini, kurorte, to š altinio, kuris nuolat gniuž do ž mogų ir laiko jį nuolatinė je psichologinė je į tampoje, atsipalaidavimo vietose tikrai atsipalaiduoja. Bū tent č ia, kurorte, ž mogaus laisvė s troš kimas pasireiš kia didž iausiu mastu, nepaisant ribojanč ių draudimų ir konvencijų . Ir š iuo atž vilgiu aš veikiau kaip psichoterapeutas, kaip š io psichologinio atsipalaidavimo ir asmenybė s iš laisvinimo proceso katalizatorius.
Č ia, Hurgadoje, susidraugavau ne tik su moterimis, bet ir radau bendrą kalbą su nemaž ai Rusijos į ž ymybių : vaikų raš ytoju Sergejumi Jeremejevu, tirš tų Uralo ž urnalų redaktoriumi Sergejumi Sekesovu, verslininku Jurijumi K. ir kitais. Jis nemė go kalbė tis ir draugauti su Maskvos srities (kaip jie save vadino) nusikalstamo pasaulio karaliais (ž r. mano esė ž emiau: „Rusiš kas personaž as“). Ir tai nepaisant to, kad daugeliui Ukraina buvo beveik prieš as, susiję s su Krymo okupacijos problemomis. Į š ią formuluotę gana aš triai reagavo absoliuč iai visi rusai. Karą Donbase smerkė beveik visi, nes ten ž uvo ir Rusijos pilieč iai. Nepaisant to, net ir tokiose sudė tingose politinė se situacijose radome bendrą kalbą ir, kaip sakė Michailas Gorbač iovas, pasiekė me „konsensusą “.
Bethovenas ir Raudonoji jū ra.
Lerys vasarą atsibunda labai anksti. Š iek tiek š viesos, ir jos trilai girdė ti aukš tai danguje.
Š ias giesmes girdė jau bū damas š eš erių ar septynerių metų Dnepropetrovsko srities stepė je prie Volč os upė s. Ir ilgai negalė jau gė rė tis beribe stepe, ž olelių ir jų kvapų į vairove, taip pat aukš tai danguje skambanč iu varpeliu, tarsi pats dangus iš lietų į ž emę š į sidabrinį ž ynio giesmė s garsą . Gal net tada aš pats tapau lervu...
Š iandien atsikė liau anksti, prieš saulė tekį . Pravė rusi už dangą ant kameros lango pamač iau visiš ką tamsą . Pagalvojau, kad dar labai anksti, ir atsisė dau prie neš iojamojo kompiuterio redaguoti ankstesnio straipsnio.
Bedirbant laikas prabė go taip greitai, kad antrą kartą paž iū rė jus pro kameros langą pamač iau, kad vieš buč io kieme jau visiš kai š viesu. Buvo blanki š viesa, bet saulė s spinduliai dar nebuvo palietę kiemo aukš tų palmių virš ū nių . Ir aš maniau, kad dar turiu galimybę . Dar penkias minutes reikė jo iš jungti kompiuterį , susiruoš ti ir dar porą minuč ių greitai nueiti iki jū ros.
Ir tada nusivyliau: saulė s diskas jau buvo pakilę s per centimetrą nuo horizonto ir toliau lė tai, bet nevaldomai siekė aukš tyn. Ir supratau, kad, kaip ir praė jusį kartą , vė l pavė lavau. Ir vė l negaliu apibū dinti nuo pat pradž ių š io saulė s atsiradimo mū sų pasaulyje stebuklo.
Greitai nuė jau palei dirbtinai nuplautą molą iki pat ž emė s kraš to, nuo kurio ir prasideda tikroji jū ra. O iš nuolat besikeič ianč io jau prasidė jusio proceso paveikslo stengė si bent ką nors iš plė š ti, prisiminti ir per minutę ar dvi ž odž ių bei frazių pagalba iš dė lioti ant popieriaus.
Dar kartą į sitikinau, kad č ia, Egipte, saulė nesukuria ryto Auš ros ta prasme, kaip ji pasirodo č ia, Ukrainoje. Vis dė lto, vis labiau degantis ir maž ė jantis skersmuo, geltonas diskas aplink save sukuria š velniai rausvą spalvą , ir tai neilgam: netrukus pati saulė ją sugeria, į sklidina iki tokios š viesos, kad tampa neį manoma. paž iū rė k į tai.
Taigi, stebė dama tekanč ią saulę , jau ė jau lentiniu taku ir todė l ne iš karto pastebė jau pač iame jo gale, apatiniame laiptelyje, jaunos arabė s merginos, kaip į prasta visoms arabų moterims, apsirengusios juodai nuo kulnų . prie kaklo. Tik jos kojos buvo panardintos į jū rą , o ji su jomis ž aidė lengva banga. Atitraukiau ž vilgsnį nuo saulė s ir paž velgiau į besiš ypsantį jos veidą . Ir aš pamač iau tokią pat nuostabią saulę prieš ais save. Ir dar nuostabiau. Todė l aš nebegalė jau ž iū rė ti į saulę virš horizonto, o mano ž vilgsnis buvo nukreiptas į saulę , kurią pagimdė ž emė . O be visko, ir net nepaisant visko, o, stebuklas, iš jos rankų , kurios laikė iš manų jį telefoną , liejosi muzika. Bet ne rytietiš ka, o tikra klasika! Galė jau tikė tis nieko, iš skyrus š itą.
Aš , aistringas klasikinė s muzikos mylė tojas: Mocartas, Bethovenas, Č aikovskis, kuriuos suvokdamas verkiu iš jautrumo beveik verkdamas, č ia, ž emė s pakraš tyje, nuo slegiamos praeities Rytų moters likuč ių , suvokiu. mano mė gstamiausias stebuklas, kurio pagal apibrė ž imą č ia negali bū ti! ..
Pagalvojau, gal č ia miraž as, ar saldus ryto sapnas, kurį ir toliau matau kaip vakarykš tį į spū dį , kai visą dieną mač iau deš imtis arabų moterų , apsigaubusių juodais rū bais kaip lė lė s, matė si tik siauri plyš eliai akims. O tokių moterų vieš butyje buvo kelis kartus daugiau nei pač ių europieč ių . Tač iau akių nuo miraž o netryniau. Tiesiog nenorė jau, kad š i vizija, jei tai miraž as, neiš nyktų.
Pro plonus drabuž ius matė si ilgos lieknos kojos ir apskritai liekna maž daug dvideš imties metų amž iaus mergaitė s figū ra.
Tada aš likau vienas, o ji iš ė jo...
Bet neilgam. Po pusvalandž io, kai paplū dimyje pasirodė pirmieji besimaudantys ir aš pradė jau su jais eilinį , beprasmį pokalbį apie kurorto reikalus, problemas, ji pasirodė paplū dimyje, pasikvietė mane ir padavė maž ą kriauklę...Bet jos visa iš vaizda ir elgesys rodė pavydą...
Š į apvalkalą laikiau savo vasarnamio kameroje, o paskui parsivež iau į Kijevą kaip arabų merginos prisiminimą . Ir kiekvieną kartą , kai tik už kliū va akis, o taip nutinka labai daž nai, aš paimu ją į rankas ir buč iuoju, į sivaizduodamas, kad buč iuoju tą arabų merginą ž emė s pakraš tyje prie Raudonosios jū ros, iš kurios rankų Bethovenas. muzika teka...
O gal tai meilė iš pirmo ž vilgsnio? Natū ralu, kad ne Bethovenui...
2015 rugpjū č io 2-3 d. Sekmadienis Pirmadienis
Mano, o ne mano graž uolė Maroua
Ankstus rytas. Vė l esu Raudonosios jū ros pakrantė je ir apmą stau kylanč ios saulė s grož į , nesustabdomą eiseną į mū sų kitos dienos pasaulį.
Kol aš taip jautriai visa tai suvokiau, ant kranto pasirodė mano graž uolė Marua. Su tokiu dideliu vė lavimu. Juk Saulė jau seniai buvo pakilusi ir jau buvo aukš tai virš horizonto. Ir aš maniau, kad ji tyč ia laukiasi, nė jo, kad neiš gą sdintų Mū zos, savo varž ovė s, kuri š ią ankstyvą valandą mane visiš kai už valdė . Galbū t iš to ir susideda tikroji meilė , pasiaukojanti meilė , siekiant paaukoti save vardan mylimo ž mogaus ar mylimojo laimė s. Š iuo atveju aš savę s taip neaukš tinsiu, teigdamas, kad Marua tikrai mane mylė jo. Ir tai nė ra didž iulis, beveik keturiasdeš imties metų amž iaus skirtumas. Tik netikiu, kad taip gali nutikti realiame gyvenime...
Š iandien vė l klausė mė s klasikinė s muzikos. Bet jau opera arabiš kai. Maroua kartais dainuodavo kartu. Ir š ypsena nuo jos veido niekada nepaliko. Ji, kaip ir vakar, sė dė jo ant medinių kopė č ių laiptelių , kojas iki kulkš nies kybojusi į jū rą.
Nuplaukiau š iek tiek nuo jos. Ir jis paž velgė jai tiesiai ir atvirai į veidą . Kaip vė liau supratau, Rytuose tai nepriimtina ir laikoma bloga forma.
Jei taip galima pavadinti, mes kalbė jomė s. Ji laisvai kalbė jo angliš kai ir aš ją puikiai supratau. Aš – ta pač ia anglų kalba, bet tokia š lykš ti, kad net negalė jau atsakyti į klausimą apie savo š eimą , kuri ją š iek tiek suerzino. Ji manė , kad aš slepiu nuo jos kaž ką labai svarbaus...
Iš jos suž inojau, kad ji iš Kairo, č ia, Hurgadoje, ilsisi su mama, tė č iu ir broliu, kad rytoj jie važ iuoja visai dienai nardyti. Dirba kokioje nors verslo srityje, mė gsta muziką , groja pianinu. Mano praš ymu š iek tiek atplė š ti š aliką (skirtingai nuo kitų arabų moterų , ji yra š viesios spalvos), ji pasakė : „Ž inokite, ach, arabų ž elė ! („Tu negali, aš arabų mergina“).
Visą mū sų bendravimo laiką skambė jo arabiš ka klasikinė muzika, tarsi man rodydama, kad Marua yra visiš kai atsidavusi ir netgi esanti neraš ytų Rytų dė snių galioje. Ir jei noriu bū ti su ja, net ir č ia, jū roje, privalau laikytis š ių į statymų , net jei jų ir než inau. Ir tai patvirtinus, po mano tylaus ir atviro kelių minuč ių apmą stymo apie jos veidą , ji, man atrodė , staigiai nutraukė š į procesą , sakydama: „Plauk ir klausyk muzikos“. Susigė dau dė l savo veiksmų ir nuplaukiau už deš imties metrų , palikdama Marua vieną . Tač iau muzika ir toliau mus siejo.
Jau buvo vė lus ankstyvas rytas. Ir iš eidamas Marua pasakė : „Sudie, Sasha“. O jos balse, kai ji iš tarė mano vardą , pajutau kaž ką nepaaiš kinamo...Bet supratau, kad ji, nors ir su apgailestavimu, atsisveikina su manimi amž iams...
Praė jo daug laiko.
Tač iau nerandu atsakymo į klausimą : „Kodė l likimas į mū sų gyvenimus meta tokias trumpas, bet gilaus turinio ir sielą ž eidž ianč ias istorijas? » Jų neį manoma iš plė toti ar tę sti, net turint supergalias ir supergalias. Ir po to jū s nevalingai darote iš vadą : „Koks ž iaurus likimas: jis siunč ia, bet tik akimirką , neį tikė tiną sielos dž iaugsmą , iš anksto pasmerkdamas ilgam, jei ne visam gyvenimui, kanč ioms ... “
Ž inau, kad daugiau niekada gyvenime nesutiksiu Maroua...
Mintis apie arabų merginą ant jū ros kranto neapleido visą dieną . O kitą rytą , pabudę s ir eidamas prie jū ros, norė jau tikė ti, kad vė l ją sutiksiu ...
Tuo pač iu pagrindinis mano motyvas, kuris mane jaudino nuo pirmų jų sekundž ių po pabudimo (ir net prieš tai), buvo Saulė s susitikimas. Juk než inia, ar arabų mergina š iandien atplauks prie jū ros, ar ne, o Saulė tikrai pakils.
Ir todė l meilė Saulei buvo patikimesnė nei meilė arabų mergaitei, tač iau vis dė lto gimstanti sekundė buvo stipresnė . O be to, tekanč ios saulė s grož is priklausė daugeliui š iame pasaulyje, o Maroua merginos grož is galė jo priklausyti tik man vienam. Ir aš tai pajutau ypač stipriai, kai vakar pamač iau ją antrą kartą , grį ž tanč ią į paplū dimį duoti man kriauklė s.
Prie jū ros atė jau labai anksti. Nieko, iš skyrus mane, jū roje nebuvo. Veltui ž iū rė jau į tuš č ius perė jos laiptus, kur vakar sė dė jo Marua ir taš kė si kojomis jū roje. Ir aš jauč iausi taip apkartę s ir į skaudintas dė l neiš sipildž iusių vilč ių vė l ją pamatyti. Tač iau kylanti Saulė už gož ė visus mano prisiminimus ir mintis apie arabų mergaitę , nuneš dama jas toli į pasą monę ir visiems, į skaitant mane, parodė , kad ji yra svarbiau už visus ir viską š iame Pasaulyje. O aš , iš davikas, buvau jo nuneš tas ir pradė jau nuo jo raš yti savo eskizus.
Auš ra
Saulė tekis Egipte
Antrą dieną Hurgadoje nusprendž iau dar pamatyti vietinį saulė tekį ir palyginti š į reiš kinį su tuo pač iu Š arm el Š eiche ir Kijeve.
Ankstus rytas. Vietos laiku dar nė ra penkių . Bet jau š viesu, o tiksliau – iš blyš kę s, kaip baltosios naktys Sankt Peterburge. Ir toks palyginimas kyla todė l, kad praė jo daugiau nei valanda nuo nakties ir iš auš imo, bet Saulė dar nepasirodė . Ir š is Saulė s delsimas sukelia nepaaiš kinamus jausmus ir net kaž kokias nuojautas apie kaž ką neį prasto ir nemalonaus, nes jis netelpa į mums į prastas saulė tekio sampratas, kai viskas aiš ku.
Tač iau mano akys už kliū na už tikrosios stichinių nelaimių priež asties č ia, Egipte, kuri viską sustato į savo vietas. Ir š i priež astis yra plati debesų arba miglos juosta visoje rytinė je dangaus dalyje virš horizonto, pradedant virš jū ros pavirš iaus ir š iek tiek aukš tyn. Matyt, tai ne debesys, nes virš utinis š ios juostos kraš tas yra gana lygus, o ne dantytas, kaip debesų atveju.
Susidaro į spū dis, kad Auš ros Egipte visai nė ra!
Bet ar yra kaž kas vietoj jo?
Tik trumpam, per 15-20 minuč ių , siaurame ruož e virš Saulė s, dar nepakilusiame per tamsią miglos juostą , iš kyla geltonas dangus su š velniai rausvu atspalviu. Bet ir Saulė š į rausvumą sugeria į save, godž iai sugeria atgal, vos tik pasirodo š iame pasaulyje savo maž u kraš tu. Ir todė l su neį prasta jė ga ima už siliepsnoti ir virsti ryš kiai geltonu disku, į kurį pasidaro nebeį manoma ž iū rė ti...Ir dangus virš Saulė s taps į prastas, silpnai mė lynas, su vis didė janč iu ryš kumu. Š tai visa Egipto auš ra – silpna, jos už uomazga, kurią sunaikino pati Saulė , reiš kinys...
Ir taip darosi gė da vietiniams gyventojams, kurie, ko gero, niekada gyvenime negalė s iš vysti tikrosios Auš ros – tos, kuri č ia, Ukrainoje, ž aidž ia ir dega ugnimi visa savo nesustabdoma galia, tarsi sakytų : č ia. Suteikiu tau Saulę su didž iuliu gyvybingumu, imk ją ir sugerk jos didž iulę gyvybinę jė gą ! Galiu palyginti š iuos du reiš kinius: ryto auš rą Ukrainoje ir menką jos panaš umą į embrioninę bū seną Egipte, nes beveik kiekvieną rytą matau Ukrainos auš rą : iš mano balkono atsiveria vaizdas į Rytus ir Dnieprą ...
Tuo pat metu Saulė kyla vis aukš č iau, o tu karč iai nusivylę s, kad tavo viltys iš vysti ryto Auš rą nepasiteisino. O jū s su savo naivumu ir senu į proč iu jos laukė te! . . Ir kuo aukš č iau Saulė kyla, tuo maž esnis jos skersmuo.
Jei jis pasirodė virš horizonto, beveik lė kš tė s dydž io su vos rausvu atspalviu, tai toli virš horizonto atrodo kaip maž as centas, bet toks ryš kumas, kad aplink save sukuria akinanč ią aureolę ir todė l atrodo, kad tai diena. pasaulio valdovas.
Saulė s š viesa krenta ant visko, kas yra Ž emė s pavirš iuje. O visi objektai: pastatai, medž iai, augalai ir pan. , tarsi iš š okę iš nakties tamsos, į gauna savo kontrastingą , natū ralų vaizdą . Visi gyvi padarai pabunda ir iš š liauž ia iš savo audinių bū sto. Jis atsibunda, iš sitiesę s po Saulė s spinduliais arba savo pasiuntiniu – ryš ki š viesa, o Ž mogus...Ir tik plė š rios ir nuodingos jū ros bū tybė s, kurios gą sdina poilsiautojus ir neleidž ia gė rė tis nuobodž iams, o absoliuč iai blaiviems poilsiautojams. naktinio š rifto, š liauž ti – gilyn į jū rą , iki kitos iš naktų.
Jis glosto kū ną , š iek tiek suš ildo jo pavirš ių . Ir sunku patikė ti, kad po valandos ar dviejų jis taip už sidegs ir neį tikė tinai drą siai stengsis sudeginti viską , kas jam pakliū va: ar tai bū tų ž mogaus kū nas, ar į ž emę iš mestas moliuskas, atves juos į kanč ią ir, galbū t, iki mirties. Ir visi patyrė š į vidurdienio ž iaurų Saulė s į ž ū lumą : iš pradž ių odos paraudimu, vė liau, daugiausia naktimis, nepakeliamu skausmu ir deginimu, neleidž ianč iu už migti, o po poros dienų pradė s jausti oda. nuš liauž ti kaip tirpstanti gyvatė...Bet tol, kol to nedaro. Ir toliau mė gaujatė s vis stiprė janč iu š velniu š velnios saulė s š ilumos srautu, bet nesą moningai nustatote savyje ribą tarp Gė rio ir Blogio, kuris vienu metu gali ateiti net iš Saulė s.
Nusineš tas mū sų Saulė s pasaulio reiš kinio, aš nepelnytai palikau kitus gamtos reiš kinius nuo savo dė mesio. Pavyzdž iui, Vė jas.
Ir pagavau save galvojant, kad toks ž emiš kosios egzistencijos ž avesys gali bū ti tik tokiomis ankstyvomis ryto valandomis. O geras tas, kuris, į veikę s savo amž iną tinginystę , pakelia savo tinginį kū ną , o su juo ir Sielą , iš troš kusią malonių į spū dž ių , ir iš neš a juos į pajū rį - ryto dangiš kų malonumų link. Ir kartą patyrę s š į ž emiš kos ir než emiš kos egzistencijos ž avesį , jis to sieks vė l ir vė l. Ir todė l visomis tolesnė mis savo kurorto vieš nagė s Hurgadoje dienomis kė liausi saulė tekio metu ir, kaip už burtas, be proto ir są monė s valios, kaip lunatakis, nuvykau į Raudonosios jū ros pakrantę gauti savo dozė s geras, toks reikalingas mano kū nui ir sielai...
Tomis ankstyvomis valandomis oras buvo pripildytas savotiš ko Raudonosios jū ros kvapo. Kad ir kaip giliai jį į kvė pč iau, iki galo iš plė tusi š nerves ir bandydama už fiksuoti š io kvapo bruož us, kad juos iš reikš tu ž odž iais, man niekas nepasiteisino.
Taip pat po kurio laiko blė sta tų pač ių ką tik atskridusių orlaivių variklių burzgimas po to, kai prieš nusileisdami jie sklandė virš saulė s. Jie č ia atvež ė š imtus ir tū kstanč ius ž monių iš viso pasaulio į prieinamus vieš buč ius daugeliui, o svarbiausia – vienintelį pasaulyje, atsiž velgiant į gydomą sias savybes ir neį prastą povandeninio pasaulio – Raudonosios jū ros – grož į . .
Veiksmo centre buvo mū sų Al Samaka Beach vieš butis, o aš š į ankstyvą rytą sė dė jau prie jū ros ir visa tai stebė jau. Grož is! ..
2015 m. rugpjū č io 2 d. sekmadienis
Saulė tekis prie Raudonosios jū ros
Penkta ryto. Aš vė l esu pač iame ž emė s pakraš tyje, pakraš tyje, kuris padalina pasaulį į dvi dalis: jū rą ir ž emė s skliautą . Ir aš laukiu didž iojo Saulė s atsiradimo š iame Pasaulyje stebuklo. Prieš tai jau kelis kartus mač iau tekanč ią Saulę ir kaskart ji man pateikdavo vis naujų nuotraukų . Tač iau ž inojau ir tikė jausi, kad š iandien tai bus nauja ir neį prasta, kitokia, nei mač iau vakar.
Tač iau kol kas dangaus raš alas, esantis visame kupole virš manę s, buvo vienodai purvinas pilkas. Naktis pasislinko į vakarus ir kartu su ja nuplė š ė juodą dangaus gaubtą , palikdama joje š ią pilkumą - kaip pagrindą - drobę paveikslui, kuriame Saulė bus dailininkė , kad ji pieš tų savo ryto paveikslus. Auš ra ant š ios drobė s.
Bet, deja, tai neį vyko ir š iandien. O Saulė tiesiog aptaš kė š viesiai mė lynus daž us ir tik tą maž ą dangaus atkarpą , kur ji turė tų iš eiti iš už horizonto. Ir vis dė lto, ilgą laiką jis nebuvo rodomas taip paruoš toje vietoje. Ir viskas dė l to, kad, kaip ir vakar, pakeliui iš kilo plati tamsiai pilka miglos juosta, matyt, dė l vandens, garuojanč io nuo jū ros pavirš iaus. Ir Saulė s pasirodymas š iame pasaulyje buvo kiek atidė tas. Tač iau iš jo į dangų pasipylė vis daugiau š viesiai mė lynų daž ų , ir š ie daž ai pradė jo lietis per visą dangų.
O pač iuose rytuose, kur turė tų kilti Saulė , atsirado neryš kus rausvas pagrindas, tarsi savotiš ka lova gimstanč iam saulei. Ir po š ia rausva lova viskas buvo nepajudinama kaip sargybinis, apjuosę s visą horizontą ratu, nepraeinama pilka rū ko juosta. Virš š ios pilkos miglos kybojo reti skaidrū s debesys, kurie dangaus mė lynumo fone skleidė ryš kų baltumą , pamaž u virsdami š velnia rausva spalva. Jie, š ie du ar trys debesys buvo vieninteliai dangaus gyventojai š ią ankstyvą valandą . Deja, jie greitai iš garavo, kai tik ugningieji saulė s spinduliai palietė jų pavirš ių . Č ia, karš tuose Rytuose, Saulė nemė gsta, kad be jo kas nors kitas dominuotų danguje dienos metu. Ukrainoje Saulė demokratiš kesnė : gyvena pač iame danguje ir kamuoliniai debesys, kaip ė riukai, varomi piemens vė jelio, leidž ia vaikš č ioti dangumi, Ką reiš kia Rytai. Ploni Rytai.
Š ie paslaptingi Rytai, kuriuose ypatingi ne tik santykiai tarp valdovų ir ž monių , bet ir tokie patys santykiai gamtoje, ypač tarp dangaus gyventojų...O dangus č ia kuria tuos pač ius dė snius kaip š eichas.
Tik Mė nulis pilnoje fazė je, tarsi silpna opozicija saulė s energijai, vis dar bandė kaž kaip iš likti danguje, bet neilgai: jo dominavimas š iame pasaulyje jau buvo pasibaigę s, kai tik nakč iai atė jo į ž emę . į vakarus, už horizonto. Ir jos bandymai bū ti č ia, ryto danguje, net man atrodė , bent jau netinkami. Ji greitai tai supras ir dings paskui savo globė ją naktį . Tuo tarpu belieka kaž kaip net gė dingai pakibti virš galvos, praradę s ryš kią sidabrinę š viesą , kurią dovanojo nakties pasauliui, iš laikę s tik balkš vą dė mę ant savę s ir atrodė kaip koks vaiduoklis.
Tamsi jū ra rytuose buvo š viesi ir ž ydro dangaus atspindyje ž aidė silpnomis bangomis. Dė l š io ž aidimo pavirš iuje blykstelė jo tamsios bangos, š iek tiek panaš ios į ž uvų bū rio, plaukianč io per š į š viesaus jū ros pavirš iaus segmentą , nugaras. Likusioje tamsė janč ioje jū ros pavirš iaus dalyje silpnas sausumos vė jelis sukė lė nedidelį bangavimą ir atrodė , kad jū ra dreba, š iuo bangavimu iš duodama savo drebulį į pavirš ių.
Jis plaukė š viesia jū ros atkarpa, ten, tolumoje, pač iame horizonte, plaukė valtis, palikdamas taš kelių ir brū kš nelių taką , kaip Morzė s abė cė lė je. Ir aš lengvai perskaitau š ias ž inutes: „Sutinku auš rą ir sveikinu tekanč ią Saulę ! „Kokia miela valtis“, – pagalvojau...Ir negalė jau jam nepamojuoti.
Viskas ir visi pasaulyje: dangus, jū ra ir net valtis jū roje, taip pat visi kraš to gyventojai buvo pasiruoš ę Saulė s atė jimui. Ir jo į tartinai nebuvo ir ne ten...
Ar jie man kvies greitą ją pagalbą ? Todė l savo dvasinį už sidegimą paslė piau giliai savyje. Tač iau tuo pat metu jis mą stė : „Kaip sunku Ž mogui neparodyti to, kas iš tikrų jų yra ž mogiš ka, nebijant, kad š i ž monių visuomenė jo neatstums ir neatskirs nuo savę s! Ir po to man buvo labai liū dna. Ir mano akimis nuriedė jo aš ara...
Tač iau tikras gyvenimas neleido ilgai liū dė ti ir liū dė ti. Be to, Saulė pradė jo kurti vis daugiau naujų paveikslų . Rož inę ugnies spalvą , kurią Saulė liejo dangumi, netrukus sugė rė pati Saulė . Jū ros pavirš iuje nuo Saulė s tiesiai į mane verž ė si ugnies stulpelis, kuris, prieš ingai nei visa tamsioji jū ra, atrodė ryš kesnė už pač ią Saulę , o spalva buvo ugninė , prieš ingai nei deganti geltona spalva. Saulė s. Ir man atrodė , kad dė kodama už tai, kad taip subtiliai jauč iu viską , kas vyksta, Saulė visa tai suteikia tik man vienam š iame pasaulyje ...
Naktis buvo su iš einanč ia galia, o vieš buč io teritorijoje vis dar gulė jo drebanti pilkš va antklodė , leidž ianti tik ž ibintais apš viesti atskiras jo dalis. Silpnas vė jelis vos juntamai pajudino plač iai atviros palmių vainiko vė duoklį . Ir virš viso pasaulio buvo mė nulio š eimininkė . Jis kabojo pilnu disku tiesiai virš galvos ir nuleido sidabrinę š viesą ant ž emė s. Bet aš viską priė miau automatiš kai ir maž ai dė mesio skyriau. Nes manę s laukė pagrindinis veiksmas – saulė tekis.
Kai iš ė jau iš priekinio vieš buč io sodo su daugybe palmių , iranietiš kų rož ių krū mų , tvarkingai apkarpytų krū mų ir visokių kitokių augalų , kurie sukuria savotiš ką mikrokosmosą , ir iš š okau į atvirą erdvę prie jū ros, kur ten buvo. buvo tik smė lis, akmenys, gultai ir pavė siniai skė č iai iš dž iovintų palmių lapų , pastebė jau, kad rytai jau pradė jo pilkė ti. Kaip ir anksč iau, palei horizonto kraš tą , per visą perimetrą , buvo plati pilka juosta, ne rū ko, ne tamsos.
Tarpe tarp plunksninių debesų ir vientisos pilkos juostos virš horizonto iš kilo tarpas š iek tiek rausvas, tada š i rausva spalva ė mė lietis aukš č iau – į š viesiai mė lyną dangaus skliautą , į rė minantį rytinę dangaus dalį , tarsi tvirtindamas tai. Ir, tarsi besidž iaugiant š iais dangaus virsmais rytuose, jū ra š ioje srityje į gavo balkš vą spalvą . O š iaurinis lengvas vė jas sukū rė daugybę tamsių potė pių ant jo pavirš iaus tamsių ž uvų nugarų pavidalu, tarsi tū kstanč iai jų iš plauktų į pavirš ių ir nugara jį pjaustytų . Jū ra po manimi ė mė taš kytis į akmenis ir atrodė , kad monotoniš kai kalba apie kaž ką , taip į tikinamai, kad neį manoma nepatikė ti. Apgailestauju tik dė l vieno, kad nemokė jau jū ros kalbos ir nesupratau jo istorijos. Bet ž inojau, kad viską , ką jū ra pasakoja, pasą monė je suvokiu su tokiu entuziazmu.
Ir kai aukš tesnė s jė gos leis man prasiskverbti į mano subtilų jį pasaulį , aš tikrai perduosiu š ią istoriją visiems mū sų materialiame pasaulyje.
Kol bandž iau suprasti, apie ką kalba jū ra, rož inė spalva rytuose kaž kur dingo. Greič iausiai jis perdavė savo š ilumą likusiai dangaus daliai, didž iojoje jo pavirš iaus dalyje pavirtę s ryš kiai mė lyna spalva.
Mė nulis nebebuvo toks ryš kus sidabrinis kaip prieš pusvalandį , o kabojo kukliai ir nuoš aliai, kaž kieno nematomas pliaukš telė jo į dangaus kupolą , kaip nekviestas sveč ias gyvenimo š ventė je. Pasikabina su iš blukusia sidabrine moneta, tarsi norė damas pasakyti: „Nepaisant auš ros ir neiš vengiamos Saulė s pasirodymo, aš vis dar esu danguje ir danguje nė ra svarbesnio už mane!
» Tai iš girdę , rytai ė mė rodyti savo veiklą su dviguba jė ga ir energija: ė mė spausti saulę , tinginč ią iš miego, nuo miglotos miglos, š ildyti jai vietą danguje ir š viesinti visą pusrutulį . dangus mė lynas. Ir tik tada Mė nulis visiš kai iš bluko, virto vos pastebimu balkš vu disku.
Virš horizontą juosianč ios pilkos miglos kraš to pasirodė vos pastebimas rausvas Saulė s disko briaunas, tač iau pagal jo didė jimo tempą tapo aiš ku, kad pergalė bus jo. Saulė tarsi iš sirito iš š ios klampios pilkumos ir savo š iluma apsivalė nuo nakties blogio likuč ių , krisdama į paruoš tą ir š ildomą dangaus vietą . Kaip naujagimis paguldytas į š iltą lovą.
Tač iau jam pakeliui klampios miglos pakraš tyje iš kilo dar viena kliū tis – nuo jos atsiskyrė debesis. Kitas barjeras Saulei nebebuvo pavojingas, nors ir bandė mesti š eš ė lį ant Saulė s arba, dar blogiau, Saulę suplė š yti.
Tač iau jau į gavusi jė gas Saulė kaip peiliu per sviestą perpjovė š į juodą debesį ir, palikusi už savę s paskutinį barjerą , pagaliau iš siverž ė į giedro dangaus erdves! Ir tik dabar, po paskutinė s Saulė s pergalė s, ant vandens pasirodė platus rausvas takas, kaip Gė rio jė gų Pergalė s prieš Blogį vė liava. Saulė triumfavo, š vietė danguje ir apsupo save ryš kia, deganč ia aureole, kuri skaudė jo akis.
Nakties tamsa visiš kai pasitraukė , tač iau tik Mė nulis, nugalė tas dienos š viesuolio, kaip ir anksč iau, toliau kabė jo iš blukusioje vietoje aukš tai danguje. Ir jei ne jo disko apvalumas, niekas į jį nebū tų kreipę s dė mesio, o bū tų paė mę s į negraž ų balkš vą debesį , kurio danguje daug.
2015 m. rugpjū č io 4 d. antradienis
Saulė s kova su nakties tamsa
Vakar auš rą sutikau pilnai, bet daž niausiai laiku. Kaip giliai į siskverbiau į reiš kinio esmę – č ia tikrai galima pasakyti: aš tiesiog palieč iau š ią didž ią ją paslaptį.
Ir todė l, patenkintas paslaptimi, kurią man vakar atskleidė Egipto gamta, š iandien aš miegojau iki penktos ryto, o tada lė tai nuė jau prie jū ros ...
Tač iau vis tiek nepavė lavau pamą styti apie Saulė s pasirodymą š iame pasaulyje. Š iandien Saulę per ilgai slegia už horizonto esantis debesis, plač ia juosta apė mę s visą rytų horizontą ir už darytas pilkoje vakarinio dangaus pusrutulio migloje. Dar prieš man atvykstant Saulė apie valandą nemaž omis pastangomis savo ryš kia akimi bandė į veikti š io debesies skydelį . Bet tai nenaudinga. Vienintelis dalykas, kurį Saulė sugebė jo padaryti, buvo palaipsniui š viesinti tą nedidelį dangaus segmentą , esantį virš jo, ir debesį , palaipsniui nudaž ant jį š iek tiek rausva spalva. Tas pats dangaus pilkumo paš viesė jimas vyko vis maž ė janč iu intensyvumu Vakarų kryptimi, visame danguje.
Ir tai leido visiems gyviems dalykams Ž emė je pajusti, kad naktis baigė si, laikas pabusti, atverti akis, paslė ptas nuo nakties baimė s, ir pasitikti naujos dienos auš rą . Ir pasaulis pabudo, už liejo visą aplinką , iki pat padangių savo į vairiu dainavimu, kurkimu, č iulbė jimu ir kitokiu triukš mu.
Bet tai buvo keli š imtai metrų nuo pakrantė s, kur kasdien intensyvus laistymas sukurdavo nedidelę oazę dykumoje – nedidelė je Al Samaka Beach vieš buč io ir panaš ių netoliese teritorijoje. O č ia, pajū ryje, buvo galima pajusti, kaip Saulė bando prasibrauti pro tankią pilką masę ir savo iš vaizda dž iuginti pasaulį . Jis judė jo per š ią masę blausaus disko pavidalu ir maž ai kuo skyrė si nuo Mė nulio, kuris kabė jo nejudė damas č ia pat, virš galvos. Š ie du š viesuoliai: naktis, jau nebe sidabrinė , ir diena, š iek tiek rausvos spalvos, tarsi konkuravo tarpusavyje.
Tač iau Mė nulis kas sekundę prarasdavo š viesą , virsdamas balkš vu disku, tokios pat spalvos kaip ir aplink jį esantys reti debesys. Tač iau Saulė , nors ir liko š viesiu disku už debesų sluoksnio š alia horizonto, į pasaulį į sileido tokį š ilumos ir š viesos masyvą , kad virš š io pilko sluoksnio sukū rė ryš kiai mė lyną aureolę su rausvu atspalviu.
Jei nekreipsite dė mesio į š į š viesų aureolę , o tik į Saulę , tada atrodys, kad ji taip lė tai ir neaiš kiai į veikia tamsiai pilkos miglos barjerą virš horizonto, iš likdama nepakitusi spalvos ir ryš kumo, tarsi kaž kas bū tų per prievartą . iš stumdamas jį iš už horizonto ir traukia per š ią tamsą . Ir net iš girstu tarp jų vykstantį dialogą : Saulė sako: „Nenoriu! “. Ir š i než inoma jė ga jam atsako: „Tai bū tina! "...
Praė jo dar deš imt minuč ių . Saulė jau buvo iš lipusi iš š io tankaus debesų rū ko ir kilo, vis toldama nuo jos.
Bet, mano nuostabai, jis ir toliau buvo blankus: matyt, š iandien migla, retesnė , vis tiek atitrū ko nuo pagrindinio masyvo ir pakilo aukš tyn, sugerdama saulė s dovaną . Juk vakar tokiu atstumu virš horizonto Saulė buvo tokia akinanč iai ryš ki, kad į ją nebuvo galima ž iū rė ti, o kū nas su dė kingumu priė mė š velnų jos š ilumos srautą.
Ir tik pasiekę s ketvirtadalį atstumo nuo horizonto iki zenito, jis pradė jo ryš kiai š viesti ir mesti savo atspindį jū ros pavirš iuje š viesaus tako pavidalu, kuris ryš kumu atrodė stipresnis už jū ros ryš kumą . Pati saulė . Bet tai tik palyginus su tamsia vandens spalva aplink.
O po kelių minuč ių iš Saulė s pradė jo sklisti vis stiprė jantis karš tis. Iš pradž ių pajutau tai vizualiai, akimis, bet paskui visu kū no pavirš iumi atviru Saulei.
Bet atrodė , kad vė jas, pū sdamas iš per naktį atvė susios sausumos pusė s, nuneš ė š ią š ilumą į š alį , neleisdamas Saulei pasireikš ti visa savo karš č io jė ga. Tač iau tuo pat metu vė jas buvo bejė gis prieš vis didė jantį Saulė s ryš kumą : jis pasidarė akinamai ryš kus. Ir niekas, jokia pilka migla tam negalė jo trukdyti. Saulė negrį ž tamai (iki kito ryto) paliko slegiantį pilką horizonto miglą ir dž iaugsmingai nuskubė jo į zenitą , iš sklaidydama savo dž iaugsmą po visą pasaulį ryš kios š viesos, š ilumos ir dar kaž kuo tokio š velnaus ir paslaptingo pavidalu. jauč iamas tik š eš tuoju jutimo organu...
Ir jū ros pavirš iuje pasirodė ne siauras, kaip ryte, o jau platus saulė tas kelias, jungę s mane su jū ra ir Saule.
Ir man atrodė , kad tik aš , nors ž inojau, kad visi, kurie tuo metu stebė jo ir bandė sugerti š į tekanč ios Saulė s ž avesį Raudonosios jū ros pakrantė je ...
M e d i t a c ir i
Meditacijos prie Raudonosios jū ros preliudija
Ir tik arč iau penktos vakaro, kai saulė jau padoriai nusilenkė saulė lydž iui ir karš tis gerokai atslū go, iš ė jau prie jū ros.
Plaukimas š iltoje jū roje, deginimasis po š velniai besileidž ianč ios saulė s spinduliais ir reikš mingas masinio pusiasalio paš alinimas iš pakrantė s sukė lė minč ių apie meditaciją jū ros są lygomis, apie vienybę su ja, nepasiekiamų paslapč ių paž inimą . paprastam mirtingajam...
Bet pasirodė , kad tai nė ra taip paprasta. Matyt, dar nebuvau tam pasiruoš ę s. Tač iau faktas, kad š i tema man vieš int jū roje iš kilo antrą kartą , bylojo apie tai ir suteikė vilties bent dalinai ją į gyvendinti per kitas likusias dvylika dienų.
Vienybė su jū ra
Tač iau rytinis tekanč ios saulė s vaizdas man š iandien nebuvo svarbiausias programos akcentas. Į vakarą , kai bangos kiek nurimo, neskubė dami iš simaudž iau į atvirą jū rą . Jis plaukė tolygiai ir neskubė damas laisvu stiliumi, mė gaudamasis Jū ra. Priė miau tai pavirš utiniš kai, bet ne kartą bandž iau į sigilinti į jo esmę . Ir š iandien pabandž iau š ią idė ją bent iš dalies į gyvendinti.
Negalvodama plaukiau ir plaukiau. Prieš mane buvo bangos, kurios, man atrodė , ž aisdavo viena su kita ir kartais ž aisdamos š velniu delnu pliaukš teldavo man į veidą . Ir aš buvau patenkintas. Pradė jau suprasti, kad bangos yra iš orinė Jū ros apraiš ka ir š iuo metu man tai palanku. Ir tiek, kad jis yra pasirengę s atskleisti savo paslaptį . Bet supratau, kad Jū ros paslaptį galiu suž inoti tik ją suvokdamas. Ir norint suvokti Jū rą , reikia su ja susijungti, į eiti į ją , bū ti viena su jū ra...
Ir tada pajutau, kad š is jū ros suvokimo procesas per mano ryš į su ja jau prasidė jo. Jauč iau visą jū ros, kuri buvo prieš ais mane ir į kurią plaukiau, tirš tumą , su kiekvienu judesiu į leisdama gilyn į jū rą . Nors fiziš kai buvau Jū ros pavirš iuje, bet su savo esme į siskverbiau gilyn į jį . Ir š i š velni ir š velni jū ra mane viliojo kaž kokia precedento neturinč ia magijos galia. Negalė jau atsispirti š iai magijos galiai...
Prisiminiau Gė tė s „Miš ko karalių “. Ten taip pat mirš tantį kū dikį viliojo Miš ko karalius ir jo graž ios dukterys. Ir galiausiai kū dikis iš mū sų pasaulio amž iams paliko savo graž ią karalystę...Ž inojau, kad siuž etą savo kū riniui sukū rė ne Gė tė , o š i senoji liaudies pasaka. Jis iš gyveno per amž ius ir tik Gė tė s laikais ir jo genialumo dė ka į gavo poetinį pavidalą . Tač iau jo esmę padė jo ž monių iš mintis, prieš kurią galima ir reikia nusilenkti.
Ir dabar, pajutę s, kad jū rą pradė jau suvokti kaip tos Didž iosios Gamtos dalį , supratau, kad dar nesu tam pasiruoš ę s. Suprasdamas jū ros paslaptį , turiu imtis tabu, kuris man yra per didelis, o jo nepadarius ž ū siu...
Mane apė mė vidinis siaubas. Bet aš greitai susinormalizavau, atkreipdamas dė mesį į banalius bū ties dalykus. Ir tik ant kranto patyriau sielą gniuž dantį jausmą apie prarastą (tikiuosi, trumpam) galimybę suvokti Jū rą.
Vė liau, likusiomis vieš nagė s kurorte dienomis, valandų valandas praleidau jū roje, mė gavausi jos ž avesiu ir gydomosiomis savybė mis, galų gale net gerokai suš alau, bet tiesiog suš alau. Tač iau silpni bandymai suvokti jū rą , kaip š iandien, nebuvo vainikuojami sė kme. Tikriausiai aš pats to bijojau, nes nebuvau tam pasiruoš ę s ...
Vienybė
Jū ra ir, be to, vandenynas yra didelis vanduo.
Ir visai nesvarbu, kuri jū ra: sū ri ar persū dyta, su jodo kvapu ar skoniu – jū ros dumbliai, š ilta ir beveik karš ta prie pusiaujo ar stingdanti Pietų ar Š iaurė s aš igalių lede. O vanduo jū roje gali iš garuoti, virsdamas garais ar už š aldamas, virsdamas ledu, jis vis tiek iš lieka toks pat kaip ir mū sų upė se, tvenkiniuose ir ež eruose ar net vandens č iaupuose.
Atrodo, kad vandens visada buvo. Tač iau iš tikrų jų ji mū sų Ž emė je atsirado prieš milijardus metų – gerokai prieš gyvybė s atsiradimą . Iš jos iš sikristalizavo mū sų gyvybė – visos gyvybė s Ž emė je egzistavimas. Galbū t daug negyvų dalykų.
Jū ros ezoterika.
Tač iau su tokia mintimi pasą monė je š į ryt pasinė riau į Raudonosios jū ros vandenis. Ir nevalingai norė jau paž inti jū rą giliau ir nuodugniau. Ir ne tik. Bet ir suprasti jos esmę.
Ir net nepriekaiš tau sau dė l to, kad aš , toks bevertis, smė lio grū delis š iame Pasaulyje, siū bavau nuo to puikaus ž inojimo, kurį gali padaryti tik dievai.
Kaž kodė l jau ne vieną kartą prisiminiau Gė tė s „Miš ko karalių “. Ir jį nustebino ž monių iš mintis, siuž etas iš legendos „Miš ko karalius“. Tikrai genijus tarp ž monių buvo tas, kuris jautė , paž ino Gamtos esmę ir iš reiš kė tai legendoje, kuri atlaikė ne vieną tū kstantmetį iš bandymą , likdama než inoma.
Vos akimirką pajutę s jū rą taip, kaip ją pajuto mirš tantis berniukas š uoliuojanč io raitelio glė byje „Miš ko karaliuje“, pasinė riau gilyn į jū rą ir patyriau jū ros traukos siaubą , galintį lemti mirtį . . Aš norė jau paž inti Jū ros esmę , o jū ra man suteikė tokią galimybę , bet su są lyga, kad turiu visiš ką ryš į su ja! Ir tai reiš kia, kaip ir kū dikio atveju filme „Miš ko karalius“, fiziš kai mirti.
Tai truko tik akimirką , bet sveikas protas paė mė virš ų ir aptemdė mintį , paslė pė nuo manę s taip, lyg to niekada nebū tų buvę . O sekanč iomis dienomis bū damas Jū roje ne kartą bandž iau atnaujinti tuos saldž ius iki siaubingus jausmus, bet viskas buvo nesė kminga. Ir apie vidinį Jū ros turinį liko tik vienas ryš kus į spū dis: kiek jū ros vidinė esmė skiriasi nuo jos iš orinė s formos. Matyt, kaip ir visa kita š iame pasaulyje. Tai amž inas formos ir turinio prieš taravimas...
Vienas dalykas yra paž inti Jū rą protu, kitas dalykas - su Siela, jausti ją Sielos jausmais. Mes, savo sielos paprastumu ir didelė mis proto pretenzijomis į Tiesą , stengiamė s, kaip mums atrodo, viską į tikinamai paaiš kinti pasitelkdami proto logiką , į varyti visą Pasaulį į rė mus. loginių formulių . Tač iau iš tikrų jų mes patys save į varome į aklavietę ir cypiame iš š ios aklavietė s skų sdamiesi, kad esame bejė giai daugelyje gyvenimo problemų.
Ir š ioje aklavietė je nė ra perspektyvų judė ti į priekį , progresyvios plė tros...
Jū ros dvasingumas.
Galbū t vanduo turi tokių unikalių savybių , kurias, kaip mes tikime, turi tik Ž mogus, pavyzdž iui, protą , jausmus, reakciją į tą ar kitą į taką , o taip pat, kas neį tikė tiniausia, dvasinė s plotmė s savybes bei tam tikrą gė rio ir gė rio santykį . Blogis juose. Kitaip tariant, Vandenį galima priskirti gyviems gamtos reiš kiniams, kaip ir aš padariau su Vė jas, Š altis, Š altis. Ir tik perė jus š ią supratimo liniją , viskas stoja į savo vietas.
Malda prie jū ros.
Dė l bendrystė s su Visagaliu - tai aukš č iausias gė ris, Ž mogus sugalvojo maldą . Visos ž inomos maldos, pradedant „Tė ve mū sų “, turi ž odinę formą . Malda yra tarsi laiptelis, tiksliau, kaip transporto priemonė , kuri pagreitina priė jimą prie tikslo.
Tač iau dar veiksmingesnė priemonė tam yra bež odė malda, glū dinti pasą monė je. O tai jau akrobatika. Bet pagrindinis dalykas bet kurioje maldoje yra meilė . Bevertė bet kokios maldos kaina, jei joje nė ra meilė s.
2015 m. rugpjū č io 6 d. ketvirtadienis
Jū ros esmė s suvokimas
Dar kartą plaukiu toli į atvirą jū rą , tikė damasis, kad jū ra atskleis savo bū ties paslaptį , atskleis man savo esmę.
Ž iū riu į jū rą , į jos pavirš ių , kartais pro kaukę ž iū riu į jos vandenų tirš tumą . Paradoksalu, bet tiek pirmu, tiek antru atveju matau tik jū ros pavirš ių – tą iš orinį apvalkalą , kuris nė kiek neatspindi savo vidinė s esmė s. Ir todė l tokiu bū du į jo turinį neį siskverbsiu nė milimetro dalelė s. Daugelis, praleidę valandą ar dvi nardydami jū ros dugne, tiki matę jū rą ir ją paž inę . Ir tai tik už kokius dvideš imt dolerių nardant.
Tai leido man ž inoti anksti, beveik auš tant, pabudus, kad galė č iau apmą styti kitas nuolat besikeič ianč ios auš ros nuotraukas. Taigi, sugniauž ę s ranką į kumš tį , pabudau, stebė damasis, kaip mano pirš tai neatsitraukė ir stiprus vė jas neį pū tė į į lanką mano „opusų “ apie ryto Auš rą.
Beje, pastebė jau, kad pirmą kartą per atostogas vė jas pū tė nuo jū ros. Ir iš karto į vertino. Visai kitas reikalas! Poilsis prie Raudonosios jū ros atrodė kitaip. Toks malonumas sė dė ti ant ž emė s kraš to – tū rinė už tvanka už š imto metrų nuo kranto, pač ioje sandū roje su jū ra ir kvė puoti jū ra, o ne tvanku dykumos kvapu. Tuo pač iu metu viskas viduje kyla, verda ir klajoja. Tavyje kunkuliuoja Sielos jausmai, kurie taip aš triai per jos kvapus suvokia jū rą.
Jū rą galima suvokti vizualiai ir parodyti paveikslų pavidalu, ką Aivazovskis į rodė savo puikiu meistriš kumu.
Kadangi Ž mogus yra pagrindinis blogio kū rė jas ir š altinis š iame Pasaulyje, š is prieš taravimas tarp sukurto Blogio ir pirminio Gė rio negali nesukelti neigiamų pasekmių jo fiziniame kū ne. O tai veda prie į vairių ligų . Bū tent tokios Ž mogaus ligos, sukeltos dvasinių priež asč ių , yra pač ios pavojingiausios ir neį veikiamos. Jie gydomi ne farmacine chemoterapija, o dvasiniais metodais, kurie juos pagimdė . O tokia universali priemonė gali bū ti didelė s energijos, su teigiama energija – Jū ra. Tač iau tik aiš kiai tai pateikę ir tuo tikė dami galite pasiekti teigiamą rezultatą . Juk niekas nesiginč ys, kad bū damas beribiame eteryje beveik niekada negalė site gauti reikiamos informacijos, jei neį sijungsite reikiamo radijo stoties ar televizijos kanalo daž nio. Taip pat ir Jū ros atveju.
Tai palengvino ir tai, kad niekas iš poilsiautojų , iš skyrus mane š iuo ankstyvu valandu, nebuvo jū roje. Tai reiš kia, kad nebuvo to neigiamo, kurį ž mogus atsineš a į Jū ros atmintį . Nors jū ra, tokia didž iulė ir beribė , vargiai gali pakeisti savo teigiamą esmę iš vieno ar kelių joje esanč ių piktų ž monių Blogio. Nebent atskirame segmente.
2015 m. rugpjū č io 7 d. penktadienis
Naktis
Naktis ž emė je neuž klumpa. Jis sugeria visus ir viską , kas yra Ž emė je: ir jū rą , ir sausumą , š imtus vieš buč ių pakrantė je ir tū kstanč ius poilsiautojų juose. Ir visi pareigingai suvokia jos valdingą Vedų galios puolimą . Ir jauč iuosi į ž eistas, ypač dė l Jū ros, kuri taip klusniai atsiduoda š iam nakties Blogiui, godž iai sugerianč iam visą savo ž avesį . O jū ra tik piktinasi, savo pasipiktinimą rodydama bangos trenksmu į pakrantė s akmenį.
Bet greitai nutils ir nurims: kokia nauda protestuoti, jei vis tiek ateina nakties tamsa ir pradeda vieš patauti pasaulyje: iš laisvina piktų jų jė gų armadas ir visur pradeda daryti Blogį . Netgi iš jū ros gelmių ant seklumos – ten, kur dieną taš kydavosi vaikai, iš lį s nuodingi monstrai – negalite kelti kojos!
Ir vienintelis iš sigelbė jimas nuo nakties blogio yra ramus miegas, než inant, kas vyksta naktį , iki auš ros ...
Taigi mes tai padarysime.
Rusijos ir Ukrainos politinė s diskusijos
kurortai Egipte
Vestibiulio bare susitikau su rusu iš Maskvos srities. Natū ralu, kad apie politiką prabilo vos mano paš nekovas suž inoję s, kad esu iš Ukrainos. Iš pradž ių bandž iau atitrū kti nuo temos, pasiū liau pokalbio temą „apie moteris“, bet tai nepadė jo. Nepadė jo ir mano praš ymas, netrinti druskos į ž aizdas – dė l karo Ukrainoje ir SSRS, kaip Tė vynė s, praradimo beveik prieš ketvirtį amž iaus.
Ž mogus toli, už tū kstanč ių kilometrų , paliko didž iulė s į takos ž iniasklaidos są monei zoną , kuriai vadovauja galingos valstybė s, iš kurios jie kilę , valdanč ių jų klikų . Ir todė l jis yra laisvas ir gali sau leisti gyventi už š io zombiavimo ribų , gyventi su savo mintimis ir samprotavimais. Ir aš netikiu tuo, ką jie raš o spaudoje apie Rusijos ir Ukrainos turistų kompanijų muš tynes tarp gana „karš tų “ alkoholinių gė rimų ! Jie nė ra tokie kvailiai, tie rusai ir ukrainieč iai, dė l š ių politikų , kad sugadintų savo atostogas, rengtų muš tynes su rizika bū ti iš varyti iš š alies, kurioje ilsisi. Be to, visiš kai girtam slavui už tenka ir kitų , rimtesnių , priež asč ių ž udynė ms.
Tai palengvina tai, kad tokiuose kurortuose daugeliui patraukliausia yra „viskas į skaič iuota“ maitinimo sistema, kuri suteikia ne tik platų ir į vairų patiekalų pasirinkimą , bet ir gana neblogą „nemokamų “ vietinė s gamybos stiprių jų gė rimų asortimentą . nuo viskio ir romo iki į vairių egzotiš kų pavadinimų . Bū tent š ie du paskutiniai veiksniai: „nemokamas“, neribotas stiprus alkoholinis gė rimas ir „rimtesnė s ž udynių priež astys“ leido man stebė ti ir tam tikru mastu bū ti š ių į vykių dalyviu.
Vė l važ iuoju atostogauti į Egiptą , dabar į Hurgadą , o ne į Š arm el Š eichą , kaip prieš tai, jau ž inojau, kad Egipte vietinė s gamybos stiprieji alkoholiniai gė rimai nė ra visai stiprū s, tač iau maksimumas, kurį jie iš geria, yra laipsniai. 20-25. Ir tai yra pasityč iojimas iš slavo, ypač iš rusų valstieč io.
Todė l, norė damas iš taisyti š ią situaciją , iš namų griebiau litrinį butelį pervacho, ž emesnė s nei 60 laipsnių ir net su trimis aš triomis ankš timis raudonų jų pipirų viduje. O kas dar, be Tridento, gali bū ti tikresnis ir reikš mingesnis Ukrainos nacionalinis simbolis? Be to, ji vienija bet kokios tautybė s buvusios SSRS ž mones, net ir tuos, kurie kariauja tarpusavyje – ten, bet č ia jie yra laisvi savo pasirinkimu.
Ir š tai treč ią atostogų dieną EL Samaka Beach vieš buč io bare mano dė mesį patraukė vienas apie keturiasdeš imties metų , lieknas, vidutinio ū gio, sprendž iant iš jo elgesio, linksmo charakterio, nuolat už sisakantis romo vyriš kis. su Coca-Cola ir į sisavindami juos neprilygstamu meistriš kumu.
Kadangi aš taip pat į simylė jau romą , kuris man atrodė geriausias vietinis stiprus gė rimas š iame vieš butyje ir dar nepasiekę s tokio pat jo vartojimo meistriš kumo, taigi ir š į berniuką (tai galiu pasakyti apie save, nes man jau š eš iasdeš imt) patraukė mano ypatingą dė mesį . Be to, mes, nepaisant didelio amž iaus skirtumo, buvome š iek tiek artimi jam dvasia. Ir š is artumas pasireiš kė iš kart apsikeitus pirmosiomis nereikš mingomis frazė mis.
Prie stiklinė s romo prasidė jo pokalbis kaž kokia nereikš minga tema, net nepamenu kuria. Tač iau po to, kai jis (ir jo vardas buvo Romas iš Sergiev Posado netoli Maskvos) suž inojo, kad esu kilę s iš Kijevo, tai yra iš Ukrainos, jis iš kart pokalbio temą nukreipė į politiką . Į tariu, kad iki to laiko, o po kelių valandų tai pasitvirtino, Romoje pradė jo brę sti prieš taravimo dvasia, ir jis labai subtiliai pradė jo ieš koti prieš ininko.
Tik mums gaila savo berniukų , kurių š iame kare tū kstanč iai mirš ta...
Tokia emocinga mū sų prasmingo pokalbio pusė mus dar labiau suartino. Bet vis dė lto politinis smegenų plovimas, kurio anksč iau ragino ž iniasklaida, ir giliai pasą monė je į kė lę s protesto abejonių kirmė lę , iš gė rus pakankamą kiekį alkoholio, š iam kirminui vis tiek suteikė galimybę pasirodyti Dievo š viesoje. Kai atė jo tokia akimirka, pokalbio temą bandž iau pakreipti kita linkme, ypač „apie moteris“. Suprantu, kad tai yra š iek tiek vulgaru apie graž ią gė lę , kuri yra moteris, bet panaš iame į mū sų „š irdingą “ pokalbį toks terminas buvo priimtiniausias.
Deja, prieš ingai nei tikė jausi, š i tema nepasiteisino, nors mač iau, kaip mano paš nekovo akyse nuš vito ta neį prasta kibirkš tis, kuri gali viduje ir iš oriš kai pakeisti bet kurį vyrą į gerą ją pusę...Ir viskas dė l to, kad jis pasirodė vedę s ir , be to, jaunavedž iai!
Gyvenime nutinka nuostabū s dalykai! Tik vakar raš iau didž ią ja dalimi teorinį problemos „Moteris kurorte“ pagrindimą , kur pirmas punktas – į rodymas, kad vyras ž moną į kurortą iš sivež a tik tada, kai jį apima meilė s ir aistros priepuolis. povestuviniu laikotarpiu. Ir vedybinio gyvenimo viduryje, po ginklu, negalite priversti jo paimti naminė s skeveldros, kad visiš kai sugadintumė te savo atostogas.
Arba mū sų bendro gyvenimo pabaigoje, kai aistros jau nurimo (juk gyvenimas ir daugelis mū sų veiksmų yra nulemti aistrų ), senelis pasiima moč iutę ir iš vyksta į kurortą...Ir š tai akivaizdus gyvas į rodymas, mano teorija - Romas su savo jauna ž mona!
Ir todė l mano pasiū lyta tema „apie moteris“, atitraukianti dė mesį nuo opių politikos problemų , nepasiteisino. O kad nekiltų kibirkš tis politinio parako statinė je, iš traukiau antrą jį kozirį , paruoš tą ir parvež tą iš Kijevo. Jis pradė jo barti vietinę bodyagą , kuri pagal stiprumą labiau primena kompotą nei romą . „Bet č ia mes…“ Ir jis trumpai nubrė ž ė Gogolio apraš yto ukrainietiš ko „Pervacho“, gerai ž inomo visoje posovietinė je erdvė je, ž avesį . Romos akyse pamač iau kibirkš tį , ne maž iau ryš kią ir už deganč ią , nei ta, kuri kilo paminė jus „moteris“.
Susidomė jimas dar labiau kilo, kai pasakiau, kad atsivež iau Pervachą , ir dar su pipirais, ir pakvieč iau į degustaciją . Ž inoma, jis atsisakė...
Už kandome su š iltnaminiu agurku, kurį iš anksto paruoš iau iš savo sauso raciono, padė jau kiekvienam poilsiautojui, atvykusiam į vieš butį po deš imtos vakaro...
Ž mogaus prigimtis tokia, kad jis jauč ia didelį norą dalintis laime su artimiausiu ž mogumi. Roma nebuvo iš imtis. Jis prisiminė , kad jo jauna ž mona jau dvi valandas sė dė jo kambaryje ir laukė , kol jis eis su juo į paplū dimį . O savo į spū dž iu apie pervač ą (tai yra paragauti) pasiū lė pasidalinti su ž mona. Aš neprieš tarauju...
O dabar mes trise tę siame pipirinių pervač ų iš mano tolimosios Ukrainos ragavimą.
Ž inodamas mū sų brolio prigimtį gerti iki dugno, kad ir kiek indelyje bū tų : pusė s litro, litro ar trijų litrų butelio, degustacijos procesą sustabdž iau laiku (kadangi pagal LR Į statymą puotą , liejamos rankos pakeisti negalima) ir pasiū lė nueiti į paplū dimį ir „pasiblizginti“ pervachą vietiniu romu. Kompanija sutiko: juk namie gali gerti tarp keturių sienų , kiek nori, o mes prie Raudonosios jū ros!
O po penkių minuč ių buvome prie baro paplū dimyje, kur už sisakė me padidintu tempu: mano nauji paž į stami iš gė rė romo ir kolos kokteilį , o aš gryno romo ir nuploviau jį atskirai su spritu. Kodė l padidintos normos? Taip, nes iki š io baro už darymo paplū dimyje (17-00) buvo likusios tik penkios minutė s...Tokiu tempu pribaigė me visus ant baro buvusius atidarytus romo butelius, paskui viskį...Bū tume turė ję daugiau laiko, bet barmenas atsisakė atidaryti naują butelį.
Tač iau mums su Svetlana (toks buvo mano naujos paž į stamos vardas) nepavyko ilgam palikti pavydaus vyro. Ir po deš imties minuč ių jis pasirodė ant tilto. Patikė ję s, kaip pats sakė , priž iū rė ti daiktus kaimynei š ezlonge: baimė likti be jaunos ž monos buvo didesnė nei rizika prarasti bet kokią pinigų sumą . Ir jo pasirinkimas, kaip vė liau paaiš kė jo, ir ne tik pasirinkimas, bet ir į tarimai buvo teisingi.
Moteris, o tuo labiau girta moteris, nes ji yra silpnoji lytis, nes turi labai silpnus stabdž ius, palyginti su vyru. Sveta nebuvo iš imtis. Ji labai emociš kai apsidž iaugė , kai plaukdama dviejų metrų gylyje netikė tai atrado rifų liekanų salą , už lipo ant jos (buvo beveik iki juosmens vandenyje) ir ė mė dalytis savo dž iaugsmu su netoliese besimaudanč iais jaunais arabais. Vienas iš jų , stiprus vyras baltais marš kinė liais, neliko abejingas Svetlanos dž iaugsmams: priplaukė prie jos ir paė mė už rankos ...
Kas nutiko toliau, bū tų galima nustatyti slenkant š į siuž etą kadras po kadro, jei kas nors nufilmuotų fotoaparatu: toje vietoje, kur buvo Romas, pradė jo virti vanduo. O jo iki š okoladinė s spalvos į degusio sportininko plaukiko kū nas puolė prie vienas kitam besiš ypsanč ios poros, iš kurių viena buvo jo mylima ž mona. Akimirksniu atkaklū s Romo pirš tai suspaudė jauno arabo gerklę ir nuleido galvą į jū rą . Niekas aplinkui to nesitikė jo. O kai tik iš po vandens ė mė burbė ti arabo galva, visi susiprato ir minioje puolė romus. Romas paleido skę stanč io arabo kaklą ir puolė ant jo draugų . Pamatę ir pajutę savyje ž vė rį -romą , visi arabai, tarp jų ir atsigavę s „š ventė s herojus“, vienas kitą stumdydami ir trypdami, puolė prie tilto. Už jų – Romas.
Registratū roje, kaip liudininko, manę s, matyt, nekvietė ir jiems viskas aiš ku. Ir tas jaunas stiprus arabas dar nesuvokė savo idė jos apie mane. Ir tikiuosi, kad prieš man iš vykstant į Kijevą rugpjū č io 8 d. , jis to nesuvokia...Neduok Dieve!
2015 m. rugpjū č io 8 d. š eš tadienis
Atsisveikinimas su Egiptu
Š iandien paskutinė mano vieš nagė s prie Raudonosios jū ros diena.
Apie penktą ryto. Aš grį ž au prie jū ros. Kurią dieną visa tai vyksta automatiš kai. Kad ir kiek miegu naktimis, kad ir kaip vakar buvau pavargę s, bet ryte, ketvirtą ar penktą valandą , aš jau, lyg kaž kieno spyruoklinis, jau stoviu ant kojų . Jū ra mane traukia. Ir aš , beveik nesą moningai, einu pas jį , nuneš tas jo magijos. Sutinku auš rą . Ir tai tapo mano kasdienybe. Sulaukę s auš ros ir, jei į manoma, ž odž iais popieriuje už fiksavę s tai, ką pamač iau ir pajutau, galiu už migti valandą ar dvi č ia pat, ant gulto, su lengvu pasiekimo jausmu. Kartais net miegoti tiek ilgai, rizikuodama permiegoti pusryč ius, kas nutiko ne kartą.
Rugpjū tis.
Egipte prasideda karš č iausias laikotarpis. Ir tai pajutau jau vakar vakare, kai iš ė jau prie jū ros apmą styti naktinė s Gamtos prie Raudonosios jū ros. Ir pajutau tokį tvankumą , kad negalė jau iš bū ti krante net pusvalandį . Nors jau buvo apie vienuolika ir pasaulis turė tų bū ti vė sus nuo karš č io. Tvankumas ir ramybė nė ra geriausi kurorto pož ymiai net pač iame vandens pakraš tyje. Dieną buvo panaš iai, bet aš to nepastebė jau, nes beveik nuolat sė dė jau vandenyje ir tik retkarč iais iš eidavau į krantą pasiš ildyti. Taip, dvylikos dienų vieš nagė s Egipte pabaigoje pagalvokite, kad dykumoje aš pradė jau suš alti. Ir todė l nepajutau to artumo, kuris nevė juotomis dienomis riedė jo pakrante iš dykumos pusė s.
Taigi š į ryt, vos iš ė jus už drė kinamos ir visž alė s vieš buč io teritorijos link jū ros, pakvipo tvanku, man paž į stamu iš vakarykš č io dusinanč io vakaro.
Taip, ir į lankos vanduo, dar visai neseniai dž iuginę s akį smaragdo mė lyna spalva, tokiomis pač iomis bangomis ė mė traš kė ti purvinai pilka spalva, į kurią net baisu ž iū rė ti, ką jau kalbė ti apie pasinerti.
Saulė dingo, vis dar už balkš vų permatomų debesų . Kartais jis tik akimirkai ž vilgteli pro maž us jų tarpus. Tač iau vakarų vė jas toliau traukė likusį dangų , į skaitant Saulę savo zenite, juodą š vino debesų dangą.
Vė jas pasidarė vė sokas, bet ne tiek, kad bū tų nemalonu. Ir, be to, kū nas, suš ilę s nuo ryto iki pietų , dė kingai suvokė jo gaivų pū timą ir net dž iaugė si juo. Dž iaugiausi malonia vė jo vė sa ir aš savo siela ir š irdimi. Juk aš jo taip pasiilgau, bū damas svetimame kraš te, Pietuose, Sinajaus pusiasalyje, nors ir prestiž iniame daugeliui, geidž iama, bet vis tiek svetima, ž iauri ir apleista ž emė.
Juk viskas, ką mač iau, jauč iau ir suvokiau, iš skyrus Raudoną ją jū rą , yra butaforija, kaip Potiomkino kaimai Jekaterinai II. Ir jauč iausi, ir toliau jauč iuosi apgauta. Ir darosi š iek tiek gė da. Ir todė l apie tas keturiolika dienų Egipte prisimenu tik Raudoną ją jū rą ir, kaip akvariume, į vairias ž uvis.
Kol visa tai prisiminiau, vė jelis iš debesų ė mė neš ti maž us lietaus laš elius – taip smulkiai iš sisklaidė , kad jų net nepavadinsi laš eliais. Ir tarsi drė gna vė jo vė sa ė mė gaivinti nugarą . Kaž kas panaš aus į akupresū rą . Tač iau netrukus maž i lietaus laš eliai š oko ant mano nugaros. man pasidarė š alta. Ir nuskubė jau į savo jaukų Kijevo butą , kurio balkoną matydavau iš š ios salos...
Sutrumpintai visas tekstas yra Sasha Sim knygoje „Raudonoji jū ra – ž emiš kojo rojaus kampelis“.